В связи с тем, что обсуждение границ и способов вмешательства государственных органов в семьи с родными детьми не привело до сих пор к внесению изменений в законодательство, в ряде регионов ведётся ведомственная работа по разработке различных регламентов действий служащих по выполнению функций, связанных с выявлением, отобранием, возвратом и устройством детей. Это требует от нас сформулировать позицию РВС по этим вопросам, касающуюся как законодательства, так и действий служащих в условиях действующих законов.

Дискуссии 2017 года, в которых после поручения президента от 01.01.2017 г. участвовали не только разные общественные организации, но и государственные службы, показали позиции разных сторон, укрепили понимание родительскими организациями должного регулирования вопросов, которое не только не противоречит позиции добросовестных практиков в органах опеки и попечительства, но и становится точкой согласия родителей и служащих.

Наша позиция по вопросам, связанным с отобранием детей, состоит в следующем:

1. Право родителей определять и представлять интересы ребёнка может ограничиваться или отменяться только судом в специальном процессе, соответственно, по ограничению или по лишению родительских прав.

2. Отобрание ребёнка, под которым мы понимаем насильственное разлучение ребёнка с родителями вопреки их желанию (как бы оно ни называлось – отобрание, изъятие, перемещение), – это жестокость. Оно должно быть явно запрещено в Семейном кодексе Российской Федерации. Исключение, когда разлучение ребёнка с родителями может производиться без такого изменения статуса родителя, допустимо только в особой ситуации, которая в ст.77 обозначена как «непосредственная угроза жизни ребёнка или его здоровью».

3. Под «непосредственной угрозой» для этой цели должны  пониматься только конкретные действия, направленные на причинение вреда ребёнку, или явные намерения их совершить. (Как это принято в уголовном праве при оценке необходимой обороны.) То есть речь идёт только о преступных действиях или покушении на них. Статья 77 не содержит такой гипотезы, что является её грубым пробелом, из-за которого детей отбирают даже из-за аварийности жилья.

4. При этом меры по изъятию из семьи должны применяться не к ребёнку, а к источнику опасности – правонарушителю. Доставление ребёнка в ОВД (и далее в организации соц.защиты) допустимо только если он находится без необходимой ему заботы взрослых (в том числе в результате забирания из дома в полицию единственного взрослого как правонарушителя). Такая ситуация законодательством предусмотрена, она не связана со статьёй 77, и не является разлучением.

5. Статья 77 содержит неисправимое противоречие между необходимостью немедленного реагирования на непосредственную угрозу, и требованием (исходящим из благого намерения защиты от произвола) сложного процессуального действия – оформления постановления главы администрации. Все попытки разрешать это противоречие в процессуальной плоскости (через советы, консилиумы, экспертизы…) только его подчёркивают. Однако, коль скоро речь идёт о реакции на преступные действия, оно разрешимо и уже разрешено в уголовно-процессуальном законодательстве – без участия органа опеки.

6. Никакая «обстановка, содержащая угрозы» (под что подходят, например, щели в окнах), не может быть поводом для разлучения семьи, так как если неблагоприятная ситуация не острая, а длящаяся, «хроническая», то, значит, возможны меры влияния на неё без разлучения семьи (от социальной помощи до подачи иска о лишении прав).

Путаница между понятиями «непосредственная угроза» (ст.77 СК РФ) и «условия, представляющие угрозу» (ст.121 СК РФ) или «обстановка, представляющая опасность…, либо не отвечающая требованиям…»  (ст.1 ФЗ-120) играет драматическую роль в практике. Эта путаница создана в 2007-2008 годах, когда:

1) началось материальное стимулирование воспитания чужих детей, а не родных;

2) в инструкцию ПДН было внесено разрешение доставлять в ОВД детей по признаку социально опасного положения («в обстановке…»). То есть полиции разрешили отбирать детей без настоящей непосредственной угрозы;

3) в Семейный кодекс (ст.121) было введено право органа опеки по собственной субъективной оценке «условий» присваивать себе право устройства детей из семьи, в том числе под опеку – без лишения родителей родительских прав.

7. Первое, что остро необходимо сделать, – это устранить заложенный в эту последнюю норму вопиющий антиправовой смысл, то есть исправить статью 121 СК РФ. Орган опеки не должен заниматься детьми раньше, чем возникает необходимость выполнения его функции – устройства детей. Эта необходимость (статус «ребёнок, оставшийся без попечения») не может устанавливаться самим этим органом на основе субъективной оценки «обстановки», «ситуации», а должна устанавливаться только на основании юридических фактов, установленных другими органами (лишение прав – судом, смерть родителей – органами ЗАГС и т. п.). Никаких «обследований семей» по «сигналу» в опеку не может быть.

8. Второе, очевидное из сказанного – статья 77 СК РФ не только неисправимо противоречива, но и по сути излишняя. На случай преступного посягательства необходимые функции для вмешательства есть у полиции. На случай, если ребёнок находится без необходимой заботы взрослых, соответствующие инструкции есть и у полиции, и у других экстренных служб. Орган опеки не может и не должен быть ещё одной экстренной службой. При правильной работе всех служб сложно придумать ситуацию, когда эту функцию необходимо выполнить именно органу опеки.

9. Дискуссии в общественных палатах, на круглых столах со специалистами всех служб системы профилактики показывают, что тезис об избыточности полномочия органа опеки по отобранию детей поддерживается и самими работниками опеки, так как эти полномочия не соответствуют ни функциям опеки, ни их подготовке, ни их возможностям. Органы опеки сами просят хотя бы на 2/3 суток в будни и на все выходные переложить эти полномочия на полицию.

10. В то же время, одна из причин давления органов опеки на семьи состоит в том, что органы опеки сами испытывают на себе неправомерное и ненужное административное давление: их пытаются сделать ответственными за то, что не входит и не может входить в их полномочия – за эксцессы в неопекунских семьях. Вопрос «где была опека», основанный на ложном представлении об опеке как о «министерстве детства», звучит не только от юридически неграмотных людей, но и от прокуратуры и Следственного комитета. В этом одна из причин, по которой органы опеки не боятся обвинений в превышении полномочий, но боятся обвинения в халатности в ситуациях, на которые у них нет рычагов влияния.

11. Обсуждения показали, что за сохранение статьи 77 и даже за увеличение срока внесудебного удержания детей выступают НКО, зарабатывающие на сопровождении семей, а также структуры в федеральных ведомствах, поддерживающие рынок услуг «замещающих семей» вместо поддержки родной семьи.

12. В 2017–2018 годах в ряде регионов были инициированы обсуждения вопросов о том, каким должен быть отдельный «Порядок отобрания детей».

Сама эта идея исходит из ложных представлений:

1) что проблемы ст. 77 и 121 Семейного кодекса состоят не в заложенных в них основаниях для действий, а в отсутствии процедуры, «порядка»;

2) что можно регламентировать не всё взаимодействие, а отдельно вопрос о применении этой отдельной статьи, как будто:

а) может существовать особый вид сообщений граждан и организаций  – «сообщения о непосредственной угрозе жизни и здоровью»;

б) может быть отдельный орган для приёма именно таких сообщений, куда будут обращаться граждане вместо полиции, пожарных, скорой помощи, МЧС и т. д.;

в) что вопрос о немедленном вмешательстве может решаться путём организации комиссии из общественности и специалистов на основе «оценки обстановки», «обследования условий», «оценки риска» и пр. Все эти представления несерьёзны. Нужно не создавать механизм регулярного применения статьи 77 СК РФ, как якобы необходимого, а наладить работу служб, при котором органу опеки не нужно пользоваться этим своим правом – силовую операцию в большинстве случаев сделают более приспособленные для этого службы.

13. Вредной является и идея «Порядка возврата детей после отобрания», которая оправдывает, закрепляет беззаконную практику удержания отобранных детей, предъявления к родителям незаконных требований для возврата своих детей. Всякое удержание ребёнка против воли родителей в больнице или социально-реабилитационном центре есть незаконное лишение свободы и внесудебное лишение родительских прав.

Исходя из изложенного понимания, нами разработаны конкретные предложения по изменению Семейного кодекса Российской Федерации и других законов

Источник: Родительское Всероссийское Сопротивление