В советское время принято было считать, что все достижения СССР вдохновлены идеологией марксизма-ленинизма и осуществлены под руководством партии большевиков-коммунистов. Теперь в этом убеждены не многие. При внимательном рассмотрении становится очевидным, что сила Советского Союза была не в этом. А в чём? Какие силы, какие люди удержали страну от распада и воссоздали после страшного разорения кровавой междоусобицы?

Но чтобы объективно разобраться в том, что происходило в 1920 годах необходимо «открутить историческую ленту» назад. Значительная часть российского общества (не народа) ожидала революцию как некую спасительницу, которая избавит от «устаревшего режима». Многочисленные партии умеренного и неумеренного толка приближали её как могли. С радостным воодушевлением «прогрессивная общественность» встретила февраль 1917 года. Но очень скоро выяснилось, что после свержения Царизма положение не улучшилось. Более того, оно стало быстро ухудшаться. Ровно через восемь месяцев последовала вторая волна потрясений, которая смела революционеров-февралистов и возвела не вершину власти революционеров-октябристов. Февралисты очень надеялись, что октябристы-большевики не совладают с ситуацией и в скором времени будут разгромлены. Последовала кровавая междоусобица и исход миллионов людей за пределы страны. Но, как известно, далеко не все покинули родину. Вот о них и речь.

Всем оставшимся приходилось решать в буквальном смысле судьбоносные вопросы: уезжать или остаться? Если остаться, то как выжить в тех жестоких условиях? Сотрудничать с большевиками или бороться с ними? Положение, в котором оказалась страна, можно сравнить только с самыми тяжёлыми историческими периодами Смутного времени и монгольского нашествия. Но в 1917 оно было ещё хуже. Потому что враг был везде. Брат против брата и сын против отца. Как тут понять, на чьей стороне правда? Определяться и решать что делать приходилось каждому. Причём, не единожды, а чуть ли не ежедневно, и в течение многих лет.

По мере знакомства с судьбами людей того времени, приходит понимание того, почему они принимали решения остаться в Советской России. И, более того, трудиться во благо страны, а не только ради самосохранения. Как правило, мы мало знаем этих людей. Во всяком случае, недостаточно. А им следует воздать по заслугам. Они сделали для своего Отечества не меньше, а, пожалуй, больше чем герои, которые «на слуху». И здесь нам предстоит много открытий.

Начнём с того, что покинуть страну большинство просто не имело возможности, да и желания. Во-вторых (и это очень важно), они считали своим долгом оставаться со своим народом в тяжких испытаниях. Пока этого достаточно. Остальные аргументы (доводы) в пользу «сотрудничества с красными» будем рассматривать по мере знакомства с судьбами граждан нового государства, а по сути своей – старой, но резко обновляющейся России.

Принято считать, что в послереволюционной России убивали и сажали всех, кто сопротивлялся «кровавым большевикам» без разбору. И действительно, смерть ходила по пятам за каждым. Кроме преследований ВЧК, могла последовать расправа от «революционно-сознательных граждан» или просто бандитов. Первыми на прицеле были золотопогонники, священники и «недобитые буржуи». А вот спутники всех революций болезни и голод не щадили никого, невзирая на наличие «пролетарской сознательности». О притеснении в быту всех «бывших» даже не упоминаем. Тем более удивительны следующие примеры. В Советской России не только остались, но и действовали:

Крупнейший русский военачальник Первой Мировой войны генерал от кавалерии А.А. Брусилов, Военный министр Временного правительства А.И. Верховский, генерал-майор медицинской службы Царской армии В.М. Бехтерев, монархист «черносотенец» историк Д.И. Иловайский, представитель семьи крупных русских промышленников Алексеевых, основатель Художественного театра К.С. Станиславский, преподаватель Калужской духовной семинарии К.Э. Циолковский, сын священника, создатель русского народного хора М.Е. Пятницкий, дворянин, учёный с мировым именем академик В.И. Вернадский, ещё один сын священника и учёный И.П. Павлов, представительница старинного дворянского рода артистка Любовь Орлова… И для полноты впечатления. В «совдепии» 12 лет прожил духовный писатель, публикатор нашумевших «Протоколов Сионских мудрецов» С.Н. Нилус. А теперь внимание. Известная большевичка А.М. Коллонтай была дворянкой, дочерью генерала М.А. Домонтовича! Не случайно она была направлена на дипломатическую службу.

Скептики могут ответить: «Это исключения. Остальных уничтожили». Извольте. Продолжим список: Военный министр в правительстве Николая Второго (!) А.А. Поливанов, «красный граф» русский писатель классик А.Н. Толстой, создатель Марфо-Маринской обители и мавзолея архитектор А.В. Щусев, автор духовной музыки А.Д. Кастальский, крупный мехоторговец В.Н. Муравьёв, более известный как старец Серафим Вырицкий… Поверьте, этот список можно продолжать долго. И мы его продолжим. Более подробно. Нас ещё ждут новые открытия.

Они победили в битве за Россию. Но не на полях сражений. Это брань была духовная мировоззренческая, но при этом не менее трудная и кровавая!
Террор? Да, в эти годы был жесточайший террор. Может быть, самый жестокий за всё время нашей непростой истории. Просто жутко становится, когда знакомишься с судьбами многих наших сограждан. Тем более следует отметить тех, кто смог в эти грозные годы послужить своему Отечеству, рискуя ежеминутно пополнить число арестованных, ссыльных и расстрелянных.

Сразу отвечу на неизбежный вопрос, с каких позиций я рассматриваю эту тему? Отвечаю. Ни к какой партии я не принадлежал и не принадлежу. Образование получил в 1970-80 годах. Понятное дело, советское. В 1990 годах издавал монархический журнал «Держава», а также духовную и историческую литературу (Без спонсорских вложений). Как и все нормальные люди, я хочу разобраться, почему Россия устояла после трёх революций, двух мировых войн и гражданской усобицы? Кто способствовал возрождению страны? Что делать, чтобы подобные потрясения не повторились?

Всякие события земной истории имеют свои предпосылки и духовное значение. Наши духовные мыслители высказывались о значении потрясений двадцатого столетия как наказании за Богоотступничество и цареотступничество, уход с традиционного исторического пути. Но я отложу до времени изложение этих высказываний, до тех пор, когда созреет собственное целостное понимание произошедших событий. Чтобы не ошибиться при их подборе, и тем самым не ввести людей в искушение.

После революции духовные понятия ушли из государственной политики, построенной на материализме господствующее положение занимала идеология. Однако и не религиозная идеология всё же относиться к сфере Духа. Она определяет мировоззрение людей и соответственно их действия. В марксистской терминологии это называется «надстройкой», хотя такое определение схематично и не раскрывает всей сути понятия. Так ведь и небо можно назвать надстройкой над землёй. Какая же идеология господствовала в России после прихода к власти большевиков? Казалось бы ответ очевиден – марксистско-ленинская. Тем более что они, как истинные революционеры, понимали её определяющее значение, и сразу же предприняли все возможные усилия чтобы устранить другие классово чуждые идеологии. Но вся сложность положения для них была в том, что и марксизм, и его продолжение ленинизм подробно исследовавшие «капиталистическую формацию», были разработаны ещё до начала эры социализма. Нельзя же, в самом деле, ленинские статьи «Великий почин» и «Как нам организовать Рабкрин», «О кооперации» считать стройной системой государственного строительства. Не случайно Сталин впоследствии говорил, что Ленин намеревался создать теорию социалистического строительства. Но таковая не была даже сформулирована. Несмотря на наличие авторитетных теоретиков. И чем дальше, тем слабее становилась теоретическая база социализма. К 1980 годам она и вовсе заглохла. Марксисты были, конечно, и даже с академическими степенями. Вот и термин соответствующий времени придумали «развитой социализм». Но при этом был и очевидный идеологический вакуум (пустота). Советскому руководству нечего было противопоставить банальной западной пропаганде комфортной жизни.

Что делать в стране победившего социализма даже большевики понимали по-разному. Одни считали Россию «топкой дров для мировой революции». Условно их можно назвать истовыми революционерами или «троцкистами». Другие желали строить «светлое будущее» именно в России. Их тоже условно можно назвать национал-большевиками или «сталинистами» (Сталинская теория о построении социализма в одной стране). Подобное разделение на «западников» и «почвенников» наблюдалось и до революции. Не случайно, что и в советский период нашей истории политическая жизнь проходила в непримиримой борьбе этих двух противоположных начал. Не учитывать этого, значит ничего не понять в нашей истории. И в сегодняшнем дне тоже.

Единственно в чём сходились все течения революционной идеологии (не только большевиков, но и эсеров, анархистов и прочих) – это классовая теория, согласно которой все «чуждые элементы» должны быть истреблены или перевоспитаны.

Единственно в чём сходились все течения революционной идеологии (не только большевиков, но и эсеров, анархистов и прочих) – это классовая теория, согласно которой все «чуждые элементы» должны быть истреблены или перевоспитаны.

Однако если стройной идеологии не было, то идеологические установки, которые во многом определили внутреннюю политику государства, родились именно в эти годы.

Первая из них – советский патриотизм, появилась уже в 1918 году. «Социалистическое Отечество в опасности» было провозглашено в декрете-воззвании СНК РСФСР 18 февраля в дни наступления германцев на «колыбель революции» Петроград. Очень наглядная эволюции большевиков от лозунга «поражения своего правительства в империалистической войне» к призыву воевать с теми же империалистами. Но, правда, для защиты достижений революции.

Вторая относится ко всей жизнедеятельности народа. Слова песни «Раньше думай о Родине, а потом о себе» действительно были идеологемой страны Советов. В послереволюционные годы очень многие вдохновенно жили, трудились и воевали ради счастья людей. Назвали этот душевный порыв «энтузиазмом». Восстановление хозяйственной жизни в стране, ликвидация безграмотности и беспризорности, т.н. индустриализация, победа в Великой Отечественной войне, послевоенное восстановление были возможны благодаря этому всенародному вдохновению (энтузиазму). Но со временем он стал заметно угасать, и на его место выдвигалось бытовое благополучие.

После того как «трудящиеся» взяли власть в свои руки, приоритетом государственной политики неизбежно должна была провозглашена забота о трудовом народе. Но исполнение этой заботы носило противоречивый характер. Мало того, что вся внутренняя политика выстраивалась на основе учения о «диктатуре пролетариата», большевистская партия решала и то, что нужно самому трудовому народу. При этом случалось, что интересы правящей партии и правящего класса не всегда совпадали. А те, кто не принимал решения «партии и правительства» как свои, становились «врагами народа» не зависимо от классовой принадлежности. Это противоречие предопределяло всю жизнь советского периода. Надо признать, что к 1970-80 годам действительно было построено развитое социальное государство. Условия для жизнедеятельности «простого народа» (не для «эффективных менеджеров») действительно были созданы (при наличии всех военных разрушений и ошибок управления). И теперь даже представляются сказочными. Но идеологический пресс вульгарного марксизма существенно их усложнял.

Схожая с ней установка служения трудовому народу относилась ко всем. Снизу до верху. Но если в первые годы «на верху» эта установка во многом соблюдалась, то со временем «слуги народа» стали мало чем отличаться от «старорежимных кровопийц». Разве что отсутствием благородства.

Это же относится и к нестяжательству. Презрение к земному богатству по сути своей является христианским постулатом. Но по советской терминологии его называли коммунистической сознательностью. Однако очень скоро оно исчезает сначала из партноменклатуры, а затем с наступлением «развитого социализма» размывается и в «низах». Ко времени очередной революции (1991 года) большинство населения прежде думало о себе, а потом уже о родине (причём не всегда положительно).

Формально марксистская идеология существовала, но она не отвечала на конкретные запросы жизнеустроения государства. Да, на первом месте всегда были высказывания «основоположников», но почти все они относились к досоциалистической эре. Большевики очень опасались «идеологического оппортунизма». Душили любые попытки философствования не в русле марксизма. И, в конечном счёте, засушили и сам марксизм. К концу советского времени штатными марксистами были Яковлев, Гайдар, Чубайс, Коротич и им подобные. СССР проиграл западу идеологически. Только поэтому была возможна новая революция и последующее разрушение могучей Сверхдержавы.

Но вернёмся в 1920 годы.

Духовная литература была объявлена «опиумом для народа». Нравственным богословием становилась сама жизнь — страдания и мученичество православных священников и мирян. Об этом не писали. Всё сохранялось в преданиях, как и в первые века христианства.
В это время мы почти не наблюдаем серьёзных идеологических новаций. Вернее, они были, но распространения, а тем более утверждения в советском обществе они получить не могли. Евразийство, Русский космизм, национал-большевизм, национал-максимализм, панславизм, сменовеховцы, младороссы, имели серьёзные теоретические разработки, но были известны в относительно узком кругу.

Крупным философско-политическим явлением русской мысли XX века было Евразийство. Но оно имело распространение в основном в эмиграции и носило антибольшевистский характер. Лишь в конце 1920 годов его левое крыло попыталось изменить негативное отношение к стране Советов и осмыслить происходящее насколько возможно объективно. «Левое Евразийство» возникло в 1927 году в рамках Евразийского Семинария в Кламаре под Парижем. Вот темы его докладов: «Евразийство как пересмотр социализма» (Л.П. Карсавин), «Образование правящего слоя России» (К.Б. Родзевич) «К типологии правящего слоя в России» (П.П. Сувчинский). Левоевразийцы выпускали в Париже газету «Евразия» и в Брюсселе почти одноимённый журнал «Евразиец».

Основную группу левоевразийцев составили Л. Карсавин, П. Сувчинский, С. Эфрон, Д. Святополк-Мирский, К. Родзевич, В. Сеземан, А. Лурье, а также парижский национал-максималист Ю.А. Ширинский-Шихматов и лидер эмигрантского национал-большевизма, живший в Харбине Н.В. Устрялов.

«Старшие евразийцы» упрекали левоевразийцев в сотрудничестве с карательными органами Совдепии. На самом деле всё было наоборот. Главная левоевразийская идея: СССР – это новая стадия исторического развития России. А значит, борьба советской разведки против Запада является продолжением тысячелетнего противостояния России и Запада. Это и подвигло Эфрона и некоторых его соратников на добровольное и сознательное сотрудничество с ГПУ.

Кстати, правые евразийцы тоже не брезговали общением с советскими спецслужбами. Савицкий даже нелегально ездил в Москву. Но их «сотрудничество» не состоялось. «Чистые евразийцы» по прежнему отстаивали теоретические положения – о том, что СССР – это якобы не Россия, а некий беспочвенный исторический уродец, и о том, что «истинная Россия» осталась лишь в русском зарубежье.

Надо сказать, что подобное отношение к советской России было присуще большинству эмигрантов, среди которых преобладали люди, сочувствовавшие февральской революции, и ненавидевшие большевиков за то, что они лишили их завоёванной «свободы» и Родины. Со времени возобновления связи с эмигрантами эта идея стала утверждаться и в России, особенно в монархических и патриотических кругах.
Левые евразийцы осмысливали значение СССР в качестве новой формы исторического бытия России. Об этом свидетельствовал и девиз газеты «Евразия»: «кто хочет быть субъектом истории, тот должен быть с Россией».

Левые евразийцы не отрицали своей чуждости эмиграции и обращенности к Советской Родине. Еще в 1927 году Карсавин от имени всей левоевразийской группы написал открытое письмо одному из тогдашних лидеров большевиков Г.Л. Пятакову, где выражалось желание обсудить пути развития «нашей общей Родины – СССР» и левоевразийскую идеологию. Большевики не рискнули сотрудничать открыто с левыми евразийцами. Они привлекли видных представителей к сотрудничеству через НКВД. И тем самым поставили их в положение «сотрудников карателей» в глазах эмигрантов.

Впоследствии в Россию возвратились С.Я. Эфрон (1893-1941) и князь Д.П. Святополк-Мирский (1890-1939). Их судьбы были трагичны. Эфрон расстрелян, несмотря на то, что числился сотрудником НКВД. Святополк-Мирский умер в ссылке под Магаданом. Сам Л.П. Карсавин (1882-1952) тоже оказался в советской России в 1944 году, после освобождения Вильнюса Красной армией. Но и ему не довелось потрудиться в новой России. Сначала он был уволен с должности профессора Вильнюсского Университета, затем осуждён и скончался от туберкулёза в спецлагере для инвалидов в далёком посёлке Абезь республики Коми.

Почему не состоялось сотрудничество левых евразийцев с советскими властями? Вероятно потому, что большевики инстинктивно опасались мыслителей не марксистов. Кроме того, можно предположить, что это было инспирировано «троцкистами», ненавидящими любое проявление русского национального сознания. Представляете, какой сильный импульс получила бы русская мысль в Советской России с приходим левых евразийцев? Лев Платонович Карсавин (1882-1952) в своей книге «Восток, Запад и русская идея» оценивая послереволюционное время, писал: «Мы переживаем самый, может быть, глубокий кризис нашей исторической жизни… Положение наше опаснее, чем положение Запада в поворотный момент его истории… Но если велики опасности, то велики и надежды… Путь к цели человечества лежит только через осуществление целей данной культуры и данного народа».

Классическое левое Евразийство попало в своеобразную историческую яму. Оно оказалось невостребованным ни в эмиграции, ни в СССР. Это отчасти объясняет кратковременность его существования.

Левое Евразийство, правда, продолжало существовать до второй половины 40-х годов. Их дело продолжил парижский «Союз возвращения на Родину», впоследствии «Общество друзей Советского Союза», который много сделал для ознакомления с достижениями советской культуры в мире и возвращения эмигрантов в родное Отечество.

В России самым известным евразийцем является Лев Николаевич Гумилёв (1912-1992), сын русских поэтов Николая Гумилёва и Анны Ахматовой. Напрямую он никак не был связан с евразийцами. Его труды и открытия в большей степени плод его личных размышлений и поисков. Он является создателем теории этногенеза и пассионарности, определяющие законы развития наций. Открытия Л.Н. Гумилёва вызвали много споров, но при этом пользуются авторитетом в мировой науке. У Л.Н. Гумилёва есть менее известное, но не менее важное учение об антисистеме — объединении людей с отрицательным мироощущением или же идеи с таковым мироощущением. Такого рода антисистема стала ударной силой разрушившей Российскую Империю и в недавнем прошлом Советский Союз.

Показательно, что экономическое объединение ЕврАзЕС, в которое входят несколько республик расколотого Советского Союза, основывается именно на евразийской теории. Она пришлась очень кстати для восстановления страны, разрушенной перестройкой. Хотя, по сути, это скорее один из вариантов Российской Имперской идеи.

Продолжение следует. 
Октябрь 2017. Через сто лет после революции.

Источник: Национальный Медиа Союз