Несомненно, первая любовь (да и любовь вообще) воспринимается молодым человеком как очень яркое, неповторимое, пронзительное чувство, как непрерывное движение души, сопряжение великой радости и страха, ибо любовь призывает человека, как никогда ранее, открыться другому, а значит – стать уязвимым. Когда человек влюблен, он готов разделить с объектом своего обожания всё то, что находится в глубине его души. Это чувство (в период его «активной фазы») как «двигатель» жизни: его нельзя отвергнуть так же, как нельзя отказаться от пищи. Такая «любовь – влюблённость» – мощное эмоциональное и психологическое влечение молодого человека к его избраннице (и девушки к её избраннику). Любовь есть некая сила, которая действует в человеке независимо от его воли и желания. Человеческая природа по-своему очень жестока, она требует очень серьёзного отношения к себе со стороны личности.

Первая любовь (влюблённость) без спроса вторгается в пространство личности и требует определённой персоналистической реакции, интеллектуального и нравственного осмысления. Данное событие открывает в жизни человека новую «тему»: отношений между мужчиной и женщиной, смысла и цели этих отношений, т. е. правильного видения и правильного поведения. В традиционном обществе эта «тема» была неразрывно связана с вопросом создания семьи. Христианская культура очень целомудренно касается аспектов «первой любви», «влюбленности» и не склонна рассматривать таковые реалии, как нечто самоценное. Современная всеядная медиа- культура, напротив, только и предлагает молодым людям «лакомиться» человеческими отношениями, которые (правда в контексте «целой жизни») теряют всякий смысл и, если и способны приносить радости, то весьма непродолжительное время. А сколько трагедий и потерь принесла т. н. юношеская любовь?

Именно в рамках христианского мировоззрения на протяжении веков создавались крепкие семьи. Конечно, современные сторонники тотального релятивизма склонны объяснять эту нравственную нерушимость действием жестокой общественной морали, которая «держала» чувства людей «в узде», делая несчастные «сердца» вечными заложниками семейных «уз». Однако содержание произведений русской классической литературы (та самая искренность и чистота в аспекте семейной жизни), сам факт многодетности русских семей позволяет усомниться в том, что эти люди были «такими уж несчастными и забитыми». Христианское мировоззрение давало человеку верное понимание самой сути вещей (чувств, эмоций, событий, происходящих с ним) и формировало правильное отношение к таковым. Верное и разумное обращение с реалиями жизни (чувствами, эмоциями, событиям) позволяло человеку достигать желаемого результата в аспектах межличностных отношений.

Полагаем, что на сегодняшний день в высшей степени актуально в рамках православной антропологии рассмотреть саму суть построения отношений между мужчиной и женщиной (построения семьи) и т. п. Но, пожалуй, для начала необходимо сказать о том, что в современном научном мире происходит «столкновение» двух различных мировоззренческих концепций. Первая из них (и до известной степени «официальная») рассматривает человека как высокоразвитое животное, как совокупность природных особенностей, т. е., как природу или значимую часть природы. Другая точка зрения (условно назовем ее «экзистенциальной») полагает, что в человеке присутствует некое «я», т. е. нечто такое, что заставляет его быть несводимым к своей природе и космосу вообще. Это эмпирическое «я» содержит в себе свою природу, но одновременно превосходит таковую. Это «я» – есть личность человека, образ Божий. Именно личность имеет исключительно индивидуальное начало, несёт в себе духовный смысл бытия и содержит нравственные ориентиры.

Дореволюционная парадигма педагогики была нацелена в первую очередь на воспитание личности человека, т. е. формировала определенный принцип субординации между нравственным началом личности и «запросами», влечениями, инстинктами природы. Современная модель воспитания «ставит человека с ног на голову», т. е. рассматривает его (человека) преимущественно как природу с её многочисленными запросами. Природа человека, хотя и обладает разумным началом (рассудком как инструментом ума), однако лишена способности созерцать суть вещей, давать нравственную оценку (в категориях «добра» и «зла») тому опыту жизни, который она постигает. В связи с этим «воспитание природы» является в подлинном смысле слова не воспитанием человека, а скорее попыткой «обустроить» внешний мир таким образом, чтобы, удовлетворяя всевозможные запросы человеческой природы, свести к минимуму возможную внешнюю «травматичность» социума. Поскольку человек «стоит на голове», то «воспитатели природы» не находят ничего иного, как и весь окружающий мир привести в такое же неестественное положение.

Согласно христианскому учению в результате грехопадения природа человека получила онтологическое глубокое повреждение, и некогда целостное (целомудренное) человеческое естество распалось на самостоятельно действующие «фракции»: рассудок, сердце (чувственная сфера) и тело (плоть), каждая из которых возымела автономное волевое начало. Господь Иисус Христос Своей Крестной Жертвой исцеляет это «расщепление», и разрозненные свойства природы приводятся к гармонии, к единству в Личности Богочеловека — Иисуса Христа. В силу богообразности человека именно его личность (как образ Божий) является онтологически формирующим и организующим принципом для его природного состава. В связи с этим рассмотрение вопроса отношений между мужчиной и женщиной будет производиться нами именно с экзистенциальной позиции, т. е. рассмотрения человека как личности, как образа Божия. Потуги же некоторых современных психологов «воспитать» природу человека напоминают абсурдные попытки некоего мечтателя с помощью слов удержать («в мире и любви») тысячи различных диких животных в пространстве обычной московской квартиры.

Что такое любовь?

Любовь есть одна из тех первичных простых категорий бытия, которые, согласно Платону, адекватно неописуемы с помощью антропоморфных понятий человеческого языка, обусловленных фактором ограниченности познания, имеющих определенную структуру формирования, а отсюда и естественную непростоту. Свт. Иоанн Златоуст говорил: «Никакое слово недостаточно для того, чтобы по достоинству изобразить любовь, так как она не земного, но небесного происхождения… даже язык Ангелов не в состоянии в совершенстве исследовать её, так как она беспрерывно исходит из великого разума Божия». Христианское Откровение свидетельствует беспрецедентную (для всей истории религиозно-философской мысли) истину: «Бог есть любовь» (1 Ин. 4: 8), в связи с чем прп. Иоанн Лествечник отмечает: «Любовь по качеству своему есть уподобление Богу, сколько того люди могут достигнуть». Каковы же качества этой любви? Апостол Павел отвечает: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится» (1 Кор. 13: 4-8). Божественная любовь к человеку характеризуется не столь Его всемогуществом, сколь Его жертвенностью: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин.3:16), любовь «есть совокупность совершенства» (Кол. 3: 14). В древнегреческом языке такая любовь обозначалась словом ἀγάπη.

Итак, христианская любовь (ἀγάπη) – это не чувство (не романтическое переживание), а сама жизнь, вектор бытия, направленный к Небу, собственно – богоуподобление. Внешне это выражается в делах любви и жертвенности, т. е. в высшей благожелательности и милосердности по отношению к каждому человеку, который волею Божией встречается на пути нашей жизни. Безусловно, христианская любовь – это проявление личности, духа человека, а не его природы. И для того, чтобы подчеркнуть личностный и богообразный статус истинной любви ἀγάπη Иисус Христос даёт беспрецедентную заповедь человеку: «любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас» (Мф. 5: 44). В аспектах обыденной жизни можно сказать о том, что подлинная любовь – это в первую очередь способность терпеть отсутствие её у других. В подлинном смысле, любовью может быть названа именно христианская любовь ἀγάπη как прямое проявление божественного начала в человеке, как инструмент восприятия Нового, Восстановленного, Бессмертного Человека – Иисуса Христа. Однако, в связи со всем вышесказанным возникает вопрос: какое отношение имеют все эти высокие рассуждения к вопросам создания семьи и всему тому, что предшествует созданию оной? Ответим: прямое. Цель жизни человека – обожение (уподобление Богу), которое даёт возможность вечного пребывания в Его благодати, а, соответственно, создание семьи, равно как и все то, что сопутствует оному процессу (в том числе романтические чувства, рождение и воспитание детей) является одним из средств к достижению данной цели.

Что такое романтическая любовь или «влюбленность»?

В контексте данной работы мы будем использовать термины «романтическая любовь» и «влюбленность» как синонимы, и для нас важно подчеркнуть, что данная любовь (романтическое чувство, психологическое влечение) — не та жертвенная христианская любовь, не движение к Богу, о котором мы говорили выше. Романтическая любовь – это движение человека к человеку (мужчины к женщине и женщины к мужчине) и в древнегреческом языке таковая обозначалась словом φιλία (душевная любовь). Влюбленность (φιλία) – это именно чувство, сильная эмоция. И здесь уместно поставить вопрос: романтическая любовь φιλία – это сфера человеческой личности или человеческой природы? Безусловно, чувственное, эмоциональное (собственно, романтическое, а не только физиологическое – др.-греч ἔρως) обоюдное влечение мужчины и женщины (φιλία) заложены в природе. Но по-настоящему удовлетворить данное влечение возможно исключительно посредством личностного общения (в отличие от физического влечения животных).

Согласно святоотеческим толкованиям Книги Бытия первый человек был создан совершенным мужчиной (а не «андрогином», не гермафродитом), единой природой и единой личностью. Одна из сущностных потребностей (но не априорных необходимостей) личности – общение. Личность требует высказаться и желает быть услышанной. Человек осуществляет эмпирическое познание мира, получает представления, создает понятия и посредством символов языка (слов) описывает этот мир. Возможно, именно созерцательное, аналитическое мышление (конгениальное миру, а потому нуждающееся во «внешнем диалоге»), язык (т. е. словесность человека) требует общения с иными личностями, тождественными ему по природе. Господь помогает человеку осмыслить данные переживания и приводит к нему различных животных, предоставляя тем самым возможность человеку самостоятельно ответить на вопрос: способно ли какое-либо из этих существ (животных) удовлетворить его нужду в общении, которого априори желает человеческая личность. «Но для человека не нашлось помощника, подобного ему» (Быт. 2, 12).

Благодатная близость Господа в раю не устраняла его вечной сущностной трансцендентности, а окружающий человека видимый мир, несмотря на свое совершенство и красоту, не имел в собственном арсенале таких обитателей, которые бы обладали личностным началом. Тогда впервые Господь указывает на некую отрицательную реалию (говорит: «не хорошо») в связи, как раз-таки, с осмыслением человеком собственного субъективного опыта одиночества – «И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему» (Быт: 2, 18). Адам возжелал общаться с существом, равным ему по природе, но с несколько другим предназначением. И Господь удовлетворяет эту потребность человеческой личности в диалоге: из «ребра» (согласно древнееврейскому языку слово «ребро» может быть переведено как «грань» в смысле «аспект»), из существа самого же человека создает иной модус человеческого бытия – женщину, которая, согласно словам свт. Иоанна Златоуста «одной с ним (с мужчиной – А. С.) природы, достойна его, ничем не ниже его». Как уже говорилось, именно человек является духовным формирующим принципом для всего физического мира, а мир животный от начала разделен на два пола. Соответственно, для того, чтобы в полном объёме реализовать преображение Вселенной человек должен иметь в своем естестве все тварные начала этого мира в гармоничном единстве, в том числе и половое разделение. Христианские мыслители отмечают, что Господь, предвидя фактор грехопадения, предопределил человеческой природе такой же способ продолжения рода, как и во всем животном мире. А посему, хотя половое различие и не затрагивает принцип единосущия человеческого рода, у каждого пола есть принципиально своё особое предназначение от Бога, и жизнь каждого человека должна соответствовать тем исходным божественным дарованиям, которые человек получил при рождении, в том числе и в аспектах половой принадлежности.

Господь весьма премудро устроил человека: семья начинается с взаимной природной симпатии («романтической любви», φιλία) между мужчиной и женщиной, но семья строится и развивается тогда, когда природная симпатия (φιλία) преобразуется в личностную жертвенную обоюдную христианскую любовь мужа и жены (ἀγάπη) – важнейшее благодатное средство к преодолению последствий греховного расстройства бытия человека. Не случайно в христианской традиции семью именуют «малой церковью», ибо цели и задачи создания таковой – спасение её участников (мужа, жены, детей), через взаимную жертвенную любовь, которая, в свою очередь, взращивает, воспитывает в участниках этой семьи любовь к Богу. Именно в этом случае семейная жизнь способна явить тайну любви Божественной Троицы: «потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут [два] одна плоть» (Быт. 2: 24). В Евангелии мы читаем: «Без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15: 5), и к рискованной зоне близких человеческих отношений эти слова относятся в особенной степени: в христианской семье всегда присутствует Бог, и Он стоит на первом месте. Митрополит Лимасольский Афанасий пишет: «Семья, как общение личностей, изображает единение в полноте любви Святой Троицы, в Которой три Лица сохраняют Свою ипостась, не нарушая единства между Собой, и представляют Собой одну нераздельную природу трех Лиц».

Однако на сегодняшний день мы чаще сталкиваемся с «обратной стороной» романтической любви: разрывами, разводами, страданиями и даже самоубийствами. С чем это связано? Само понятие «романтическая любовь» берет свое начало в философии романтизма (XVIII век), которая утверждает культ природы, чувств и страстей. Сознание европейцев постепенно «завоевывают» антропоцентрические и атеистические настроения, вследствие чего утрачивается понимание любви как личностного дара, как жертвенного начала, как уподобления Богу. Посредством популярной литературы, театра (в XVIII-XIX веках чрезвычайно модного), разного рода светских мероприятий (балов, приемов) романтическая (природная) любовь -φιλία культивируется как нечто самодостаточное и самоценное. Подобная гиперболизация чувственной, земной любви с ее интригами, иллюзиями, страданиями, экспериментами, «треугольниками», сведение дара Божия исключительно к чувственной природе человека приводит к выхолащиванию личностного духовного и нравственного начала этого великого чувства. Любовь превращается в игру, в увлечение, в приключение, а иногда — в психологическую патологию, в болезнь. Недаром Федор Михайлович Достоевский не без иронии замечал: «Влюбиться – не значит любить… Влюбиться можно и ненавидя».

Христианская вера говорит, что вследствие грехопадения человеческая природа разрушена и личностное сознание помрачено, устремлено к ложным идеалам и целям. Чувственная сфера человеческой природы (которая и является преимущественно источником психологического влечения, влюбленности) способна увлекать за собой личностное разумное, нравственное начало. Христианская аскетика предупреждает человека не доверять своим чувствам. Грех, живущий в природе человека, искажает истинное чувство, и в таком состоянии влюблённый легко обманывается. Как тут не вспомнить очень точные строчки из известных советских фильмов:

«В любви ещё одна задача сложная

Найдёшь, а вдруг она ложная, ложная

Найдёшь обманную, но в суматохе дней

Нелегко, нелегко разобраться в ней»

Митрополит Сурожский Антоний говорил: «Мы все думаем, будто знаем, что такое любовь, и умеем любить. На самом деле, очень часто мы умеем только лакомиться человеческими отношениями». Кстати, в Библии уже описаны разного рода модули этого чувства: так, на примере Захарии и Елисаветы показана любовь самоотверженная. Но отношения Самсона и Далилы – любовь коварная, любовь-манипуляция, отношения Давида и Вирсавии – любовь порочная и греховная, любовь-болезнь. Последнее (любовь-болезнь) в наши дни широко распространена: многие наши современники глубоко несчастны, будучи неспособными устроить свою личную жизнь или хотя бы заиметь хоть сколько-нибудь продолжительные отношения. И это притом, что они бесконечно, «до безумия» влюбляются, но их состояние очень напоминает болезнь, психологическую зависимость.

Причиной подобной «болезни» является как раз-таки полная или частичная дезориентация личности в аспектах истинного положения вещей, в том числе и Божественных законов, согласно которым мир существует. Сама априорная суть любви ἀγάπη – смирение, жертвенное служение, извращается в образ гипертрофированного эгоцентризма. Можно сказать иначе: именно эгоизм, эгоцентризм являются подлинными антонимами слова «любовь». Мечтатель, требующий тотального внимания к себе, никогда не «встретит любви», ибо сам образ его бытия глубоко противопоставлен истине и самой любви. Вместо деятельного движения личности наблюдается исключительное статичное требование всеобъемлющего внимания к собственной персоне. В связи с этим митрополит Антоний Сурожский говорил: «Любовь только тогда может давать, когда она забывает о себе». А вот что пишет по этому поводу православный психолог, доктор психологических наук Тамара Александровна Флоренская: «Пока человек ждёт любви и внимания от других, живёт этим, он никогда не удовлетворится, будет требовать всё большего, и всё ему будет мало. В конце концов, он окажется у разбитого корыта, как та старуха, которая захотела, чтоб служила ей рыбка золотая. Такой человек всегда внутренне несвободен, зависим от того, как к нему относятся. Этот свой источник любви и добра нужно открыть в себе самом. И открытие должно совершиться не в уме, а в сердце человека, не теоретически, а внутренним опытом». Один американский психолог Леланд Фостер Вуд как-то сказал: «Удачливый брак — это нечто гораздо большее, чем умение найти подходящего человека; это и способность самому быть таким человеком». И это очень важный момент – любить, а не ждать любви и всегда следовать принципу – «не я терплю, меня терпят!»

Итак, φιλία душевная, романтическая любовь – это «служебное» чувство к достижению ἀγάπη христианской, жертвенной, всеобъемлющей любви в рамках христианского брака. Если же природное влечение не преобразуется в сферу глубокого личностного общения (если φιλία не переходит в ἀγάπη), то соответствующие отношения, построенные исключительно на природной симпатии (романтической любви) «благополучно» продолжаются 3-5 лет, что обусловлено биологическими сроками (зачатия, беременности и вскармливания ребенка). Далее же подобные отношения, исчерпав природную необходимость, либо превращаются в животный (или исключительно социальный) союз, где нет любви, либо по причине последнего – распадаются.

О «самом низшем».

В этом отношении имеется потребность сказать слово об интимных отношениях, о взаимном физиологическом влечении мужчины и женщины, которое именует древнегреческим словом ἔρως. В святоотеческом предании нет единого мнения – присутствовал ли ἔρως (в современной терминологии – секс) в мире человека до грехопадения. Хотя Господь и сказал первозданным людям: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю» (Быт. 1: 28), однако сам способ осуществление данной заповеди существенно отличался от нынешнего, который, вне всякого сомнения есть данность т. н. кожаных одежд, т. е. всей совокупности животной биологии и психосоматики, в которую была «облечена» природа человека ввиду ее серьезного ἔρως искажения и неестественного состояния.

Если (некое физическое соитие) и присутствовало в природе первозданных людей, то оно не имело того животного страстного начала, которое обнаружилось в «кожаных ризах». Блаженный Августин, говоря о всецелой власти личности человека над его природой, писал так: «члены приводились бы в движение таким же мановением воли, как и все другие, без страстного волнения, с полным спокойствием души и тела и при полном сохранении целомудрия, а распоряжалась бы ими свободная власть по мере нужды». Свт. Игнатий Брянчанинов писал: «размножение должно было совершаться во всей полноте непорочности и бесстрастия. Вместо наслаждения плотского, скотоподобного долженствовало быть наслаждение святое, духовное». Грехопадение сроднило природу человека с природой животного мира, что выражено в следующих словах Священного Писания: «умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою» (Быт. 3: 16).

Прп. Иоанн Дамаскин высказывает идею, что «девство с самого начала было насаждено в природе людей», и в традиции христианской Церкви вышеестественным идеалом человеческой жизни полагалась жизнь монашеская, жизнь девственная. Но при этом именно в посланиях «убежденного холостяка» св. Апостола Павла мы читаем «брак честен и ложе нескверно» (Евр. 13: 4). Апостольское правило гласит: «Если кто, епископ, или пресвитер, или диакон, или вообще из священного чина, удаляется от брака и мяса и вина, не ради подвига воздержания, но по причине гнушения, забыв, что все добро зело, и что Бог, созидая человека, мужа и жену сотворил вместе и таким образом клевещет на создание: или да исправится, или да будет извержен от священного чина, и отвержен от церкви. Так же и мирянин». Так же и правила 1, 4, 13 Гангрского Собора (IV век) предполагают строгие прещения (наказания) по отношению к тем, кто брак (в частности и в аспекте интимных отношений) считает чем-то греховным.

Итак, христианская традиция, указывая на вышеестественное состояние человека (девство, монашество), в то же самое время нисколько не осуждает, но, напротив, в Таинстве Венчания благословляет супружеские отношения. Нужно не забывать, что человек – это не только его личность (душа) и не только его природа (тело), человек – это личность и природа (душа и тело), и природа в данном контексте является инструментом личности. Посему природная сфера ἔρως будучи пронизана животностью и тленностью кожаных одежд тем не менее не противопоставляется личности, но призвана всецело и всесторонне быть выражением этой личности. Посему сексуальные интенции в природе человека согласно христианской антропологии (в рамках христианского брака) должны не искусственно подавляться, а служить выражением личностной нежности и любви.

Именно по причине того, что человек – не животное, но разумная, свободная и ответственная личность, его интимная жизнь не должна осуществляться «природно», т. е. случайно, с кем угодно, ради собственного удовольствия или страсти, но всегда должна быть связана с полной отдачей себя как личности, с любовью и верностью тому, кого любишь. Только в таком случае сфера ἔρως может стать источником взаимного полноценного личностного удовлетворения и радости для любящих сердец. В связи со статусом человека в этом мире как разумной, свободной и ответственной личности, нам видится непозволительным сводить сферу ἔρως в рамках христианского брака исключительно к цели деторождения, ибо в таком случае человек становится подобным животному, ибо у них всё точно так, а вот любовь есть только у людей. Более чем очевидно, что обоюдное влечение супругов друг к другу обусловлено всё-таки не «техническим» расчётом и желанием, чтобы в результате этого влечения появились дети, а именно любовью и стремлением быть едиными друг с другом: и личностно, и природно. Но при этом, конечно же, высшим даром любви становится и радость деторождения.

Нужно не забывать, что отношения между мужем и женой – есть теснейшее взаимное познание, соединение не только двух личностей, но и двух природ (ибо человек, как было сказано выше – целостное существо), почему в Книге Бытия мы и читаем «будут [два] одна плоть» (Быт. 2: 24). Именно любовь, ἀγάπη очеловечивает интимные отношения, именно она позволяет человеку в рамках благочестивого брака оставаться целомудренным. Свт. Иоанн Златоуст высказывает очень интересную мысль о том, что «разврат происходит не от чего иного, как от недостатка любви». Известный педагог протопресвитер Василий Зеньковский оставил нам такие слова: «Тонкость и чистота взаимной любви не только не стоят вне телесного сближения, но наоборот, им питаются и нет ничего добрее той глубокой нежности, которая расцветает лишь в браке и смысл которой заключается в живом чувстве взаимного восполнения друг друга. Исчезает чувство своего «я» как отдельного человека… и муж, и жена чувствуют себя лишь частью какого-то общего целого – один без другого не хочет ничего переживать, хочется все вместе видеть, все вместе делать, быть во всем всегда вместе».

Можно предположить, что до грехопадения любовь христианская жертвенная ἀγάπη, любовь романтическая φιλία и сфера телесной близости ἔρως (вспомним Божественное повеление людям плодиться и размножаться – Быт.1, 28) были чертами единой любви первых мужчины и женщины. Но для описания человека повреждённого, онтологически разделённого, мы вынуждены в указании на различные реалии употреблять в отношении таковых и различные термины. Одновременно с этим, следует подчеркнуть, что в рамках христианского брака, когда его участники имеют по-настоящему христианское сознание (образ мыслей) и ведут по-настоящему христианский образ жизни, благодатью Божией эта гармония, это единство восстанавливается. И в христианском браке гармонично и нераздельно соприсутствуют и духовное, и душевное, и телесное, и любовь жертвенная, и любовь романтическая, и та, следствием которой является рождение детей.

Источник