Валерий Коровин, директор Центра геополитических экспертиз

Прошло более 20 лет с тех пор, как распался Советский Союз, и вместо людей советских появились постсоветские «россияне». Чем же они отличаются от прежних себя, как за два десятка лет изменилось общество – этим вопросом озадачился «Левада-Центр» и пришёл к выводу, что люди стали «холодными» и более расчётливыми — так думает 58 процентов респондентов. Сложив основные «топовые» характеристики, можно составить портрет современного русского: он расчётливый, нетерпимый, бедный, больше знает о мире, но потерял надежду, что сможет жить лучше. Что же так повлияло на «мутацию» человека советского, догадаться несложно — либеральная «радиация» выжигает традиционность и идентичность из русского человека, делая из него представителя западной цивилизации – более удачливого, предприимчивого человека-менеджера со своим золотым тельцом. Но, как ни странно, жить лучше от этого не стало. И пусть человек стал больше знать о мире, надежду на счастье он потерял. Пусть он считает себя свободным, но бедность ощущается сильней, чем было раньше. Все потому, что либерализм для русского – это яд. И этот яд действует на традиционные установки в человеке нашей формации, изменяя его и уничтожая. Но способна ли иммунная система российского организма противостоять насаждению чуждых нам культурных ценностей?

Приглашение в гей-парад — есть приглашение в газовую камеру западного либерального Освенцима

С момента распада Советского Союза русский народ подвергся тоталитарному либеральному прессингу, это воздействие серьёзно подорвало подлинную сущность русского народа, внеся деструктивные элементы либеральной парадигмы не только в устройство общества, но и в мироощущение русского человека. Либерализм более двадцати лет отравлял и разлагал наше общество, нам пришлось в течение всего этого времени ежедневно небольшими порциями, чтобы не умереть сразу, а еще помучаться, принимать этот яд. Он продолжает разрушать организм нашего государства и каждого человека в отдельности. Именно этим объясняются изменения, произошедшие с нами. Ещё немного, ещё какое-то количество таких приемов, и российская государственность вместе с русским народом просто скончается от тяжелых болезней, которые вызваны действием либерального яда. Либерализм — это фатальная, чудовищная болезнь, чужеродное вмешательство, которое приведёт к самым тяжелым последствиям.

Почему же либерализм так противен и даже противопоказан как отдельному русскому человеку, так и всему организму государства? Всё потому, что либеральные ценности в своей основе противоположны тем ценностям, которые формировали русский народ на протяжении веков. Это зеркальное отражение того, что является для русского человека базовой, определяющей системой ценностей. Что ни возьми в либерализме — оно полностью противоположно нашему представлению.

Например, русский человек понимает свою функцию по отношению к государству как служение. В то время как либерал представляет свою функцию по отношению к государству как наёмничество. Русский человек – идеалист, а либерал – прагматик. Русский человек — сторонник коллективной субъектности. Для него интересы коллектива и общность всегда выше, чем личные интересы, в то время, как либерал настаивает на том, что частное куда более значимо, чем общее. Мы патерналисты, они — индивидуалисты. Русский человек привык видеть во главе своего общества, своего народа — царя, сакральную фигуру, которая является неким промежуточным звеном между богом и народом. А либерал думает, что у власти должен находится наёмный менеджер. Либерал отрицает Бога, а мы без него не можем. И такая противоположность и антипатия, абсолютная некомплементарность русского и либерального мировоззрений содержится во всём, что ни возьми.

Лишь под воздействием тотальной медийной, культурной, информационной пропаганды русский человек начинает нехотя, мучительно воспринимать либеральные ценности. В какой-то момент ему начинает казаться, что он действительно разделяет, может быть, хотя бы частично эту систему взглядов. Русскому говорят, что главное – это материальное благополучие и комфорт, и он неожиданно для себя начинает с этим соглашаться, привыкать к этой мысли. А раз это главное, то, в таком случае на Западе стремление к благополучию и комфорту достигается более эффективно. Западное общество более сытое, – соглашается русский человек, — более комфортное, материально обеспеченное. А раз так, отвечают ему либералы, западные агенты, эффективные менеджеры, — ведь они более осведомлены о том, как должно развиваться государство, чтобы достигнуть большего материального благополучия, — и если вы согласны с этим, то и не нужно противиться инсталлированию западной системы ценностей в самой России, внутри русского общества. Вот так, загоняя нашего человека в незатейливый логический тупик, западный мир, на самом деле, претендует на то, чтобы лишить нас суверенитета, и ломая через колено русского человека с его идеалистическими представлениями и культом служения государству, с фигурой сакрального царя во главе, по сути, разрушает государство, без которого не будет и русских.

Это не праздные вещи: навязывание либеральной системы влечёт за собой неизбежное разрушение русского общества, и в конечном итоге разрушение государства, которое приведёт к прекращению существования русского народа как исторического субъекта. Либеральная парадигма для нас просто опасна, и пока болезнь не зашла в необратимую стадию, её нужно искоренять, вырезать, как страшную раковую опухоль, как нарост, который убивает организм.

Под внешним прикрытием материальных изменений, ведущих к «повышению качества и комфорта», нам преподносят и изменение внутренних ценностей — морали и принципов. Это проблема расползания заразы ЛГБТ, и, о чём говорят всё больше либералы — так называемый «сексуальный суверенитет», преподносимый, чуть ли ни как новая идеология. Под давлением всего этого разложения мы как бы нехотя, делая одолжение, с трудом соглашаемся с тем, что без идеологии мы окончательно разложимся под напором либеральных химер. Получается так, что идеология в нашем государстве появляется «от противного», то есть она начинает складываться только тогда, когда под угрозой оказывается наше существование. Только понимания то, что все мы сейчас умрём, и единственное, что поможет выжить, это формирование идеологического иммунитета, который будет отторгать чужеродные мировоззренческие парадигмы, либерализм в целом, — мы соглашаемся с необходимостью формирования собственной, основанной на нашем историческом опыте, и наших цивилизационных ценностях идеологии. Только под воздействием неизбежного рока обстоятельств мы начинаем задумываться о том, каким образом обезопасить себя от разрушительных либеральных тенденций.

К сожалению, идеологические поиски нашего государства всё ещё находятся в зачаточном состоянии, несмотря на то, что едва закончившийся ХХ век был веком идеологий. Основные идеологические представления уже были упорядочены мыслителями и философами прошлого столетия. Кое-какие из них даже вполне эффективно работают в плане разрушения нашей государственности со стороны глобального Запада. Либерализм уже заместил практически все свойственные нам цивилизационные признаки на свои. Остаточная русская идентичность языка, номинальное «православие», и разве что, всё ещё разделение общества на мужчин и женщин — это, практически, последний порог, который отделяет современного «россиянина» от животного. Мы вновь, в очередной раз в нашей истории, стоим на последнем рубеже. И вот нам сегодня уже предъявляют в качестве претензии последнюю человеческую идентичность — принадлежность к тому или иному полу. Это то, с чего начинался род человеческий, когда господь создал Адама и Еву, установив тем самым изначальную, базовую парадигму существования человека как вида. И это то, чем либеральные идеологи Запада предлагают нам закончить.

Насаждение нам сегодня ценностей ЛГБТ-сообщества и вызов, брошенный последнему рубежу сохранения хоть чего-то человеческого — это то, что должно нас добить. Происходит смешение полов, человек как вид перестает существовать. И если Запад движется к этому суицидальному фатальному выбору осмысленно, понимая, что вернуться назад, к традиции, к гармонии, к изначальному существованию у него уже не получится, потому что он зашёл слишком далеко, то нас туда тащат силком, загоняют пинками, особо не спрашивая нашего мнения.

Либерализм — это фатальная, чудовищная болезнь, чужеродное вмешательство, которое приведёт к самым тяжелым последствиям

Вместе с тем, наше общество и всё остальное человечество, по большому счёту, не так то и далеко ушло от традиций, от своего изначального состояния. И нам, конечно, гораздо проще и быстрее, нежели Западу, проделать путь назад. Нам совершенно с Западом не по пути – нам в разные стороны. Иногда мы останавливаемся и смотрим вслед летящему в бездну Западу, делаем несколько шагов в ту же сторону, увлекаемые яркой, удаляющейся от нас повозкой-шапито гогочущего, непрерывно веселящегося гей-парада. Завороженные этим безумием, мы тоже вроде делаем пару шагов туда. Потом останавливаемся в нерешительности, делаем шаг назад, потом ещё два шага вперёд… Именно эта неопределённость и разрушает нас своей абсолютной разнонаправленностью. Приглашение в гей-парад — есть приглашение в газовую камеру западного либерального Освенцима. Дверь ещё открыта, мы ещё можем войти туда и вместе продолжить безудержное веселье перед концом. Мы замерли у порога в нерешительности, ведь мы так же можем и захлопнуть дверь этого либерального ада. Теперь уже окончательно.

Источник: Информационно-аналитический портал «Евразия»