Эта статья написана доктором философии Дэвидом Фордом, профессором церковной истории в Свято-Тихоновской духовной семинарии (Саут-Кэнан, шт. Пенсильвания), в качестве ответа общественному активисту, который утверждал, что Православная Церковь должна поменять свое отношение к гомосексуальному поведению и однополым бракам.
Слава Иисусу Христу!
Благодарю Вас за то, что прочли мое предыдущее открытое письмо и за Ваш вдумчивый и уважительный ответ на него. Я высоко ценю Ваше спокойствие и вежливость в подходе к спорной теме гомосексуальности и постараюсь ответить Вам подобным же образом.
Я также признателен Вам за достаточную честность, по большей части, в передаче моих слов. Однако один ключевой момент требует моего существенного разъяснения.
Мне жаль, если у Вас сложилось впечатление из моего письма, будто бы я убежден в том, что Предание является «исключительно статической системой», как Вы описали мою позицию. На самом деле я согласен с Вашими словами: «Мы видим, что свод богословских произведений на самом деле увеличился, – богословие было и есть творческим. Богословы пытаются усвоить Евангелие – апостольскую веру – не просто, чтобы сохранить их, но и проповедовать. И проповедь требует, чтобы мы адресовали Евангелие какой-то аудитории […]. Когда мы смотрим на историю богословия, мы видим следующее: апостольская традиция жива в разных личностях, чьи произведения определяют ее (традиции) смысл в собственном историческом контексте».
Да, Предание, ведомое Духом Святым в Церкви, всегда было и есть «живым» и «творческим». Но в то же время оно всегда было внутренне неизменным. С каждым новым представлением Евангелия каждому новому поколению, в каждой новой культурной среде, Церковь приспосабливала свою проповедь к особенностям культурного контекста, но никогда не вступала в противоречие с тем, что она всегда проповедовала в любом другом контексте.
Поэтому я удивлен тем, что Вы призываете к «радикальному переосмыслению» в отношении «проблем пола, гендера и сексуальности». Эти слова, безусловно, подразумевают возможность радикального изменения в содержании Предания самого по себе. Но никогда до этого не было никакой подобной радикальной перемены в содержании Предания во всей истории нашей Церкви. Было бы крайне непоследовательно, если бы такая перемена имела место сейчас или когда-либо в будущем. В конце концов, мы верим в вечную Истину – поскольку Иисус Христос, будучи самой Истиной, является «вчера и сегодня и во веки Тот же».
Поэтому я считаю, что основной момент наших разногласий заключается в степени веры и понимания того, какие аспекты нашего Предания могут меняться. Конечно, может быть множество местных особенностей в музыке, иконографических стилях, богослужении, определенных незначительных пастырских практиках и т.д. Много пространства для разнообразия. И эти местные вариации часто имеют место. Но все они согласуются с Преданием в целом.
Почитание местных святых является, возможно, хорошим примером. Насколько я знаю, никогда не было случая за всю историю Церкви, когда одна часть Вселенской Церкви прославляла кого-то как святого, если другая часть Церкви отвергла его святость.
Таким образом, мы видим среди всех этих вариаций местных практик, что нет никакого отклонения от основополагающих убеждений. С точки зрения последовательности в самом Предании на протяжении веков, немыслимо, чтобы Православная Церковь когда-либо приняла содомию – или любую другую форму однополых отношений – как допустимую практику, как что-то соответствующее требованиям святости и чистоты духа, души и тела, которые ее члены всегда исповедовали и старались практиковать. Это никогда не может быть рассмотрено как совместимое со Святым Писанием, которое, как Вы знаете, строго осуждает такую практику, как несовместимую с жизнью в чистоте, к которой Церковь призывает всех нас: «Старайтесь иметь мир со всеми и святость, без которой никто не увидит Господа» (Евр. 12, 14).
Я в полной мере осознаю, что многие гомосексуалисты-христиане полагают, что однополые сексуальные отношения совместимы с жизнью в святости, особенно если их однополая активность осуществляются в отношениях любви и преданности. Но основная проблема здесь заключается в том, что они делают вывод, основываясь на собственном опыте и рассуждениях, а не на опыте и рассуждениях Церкви в целом.
Православных христиан всегда учили не доверять своему собственному опыту и доводам – поскольку мы знаем как легко быть обманутым – однако оценивать и приспосабливать наш опыт и рассуждения к опыту и рассуждению святых и Отцов Церкви – всех тех, кто всегда считали предосудительным и порицали однополые отношение как глубоко греховные и весьма пагубные для жизни в истинной святости. Безусловно, гетеросексуальная активность вне брака также осуждается Церковью.
Хотя я и сочувствую тем, кто относит себя к гомосексуалистам, которые пытаются примирить свою сексуальность со своей христианской верой, мне кажется, что православные христиане прежде всего должны понимать, что если они испытывают однополое влечение, то эти мысли и чувства не могут быть приняты или благословлены нашим Господом.
Какими бы сложными ни были причины подобных мыслей и чувств, в универсальном и вневременном понимании Православной Церкви эти мысли и чувства должны отвергаться с помощью Господа нашего и Его Церкви с ее глубоким пониманием духовной брани и помыслов, чтобы познать жизнь настоящей святости.
Я также согласен с Вами, что с богословской точки зрения мы должны углубиться в тайну человеческой сексуальности, попробовать более точно выяснить, почему Господь Иисус Христос наш создал человека только в двух полах, что означает это для нас, стремящихся жить как верные христиане, – особенно в современных культурных условиях, в которых многие стремятся уменьшить важность различий между полами.
Если бы сексуальная взаимодополняемость не была Господней волей для человечества, он бы создал другого мужчину для Адама в качестве помощника. Но он этого не сделал. Скорее всего, он желал для Адама и Евы, чтобы они радовались в славном и чудесном таинстве взаимодополняемости мужчины и женщины.
Кроме того, Христос провозглашал, что мужчина должен покинуть своего отца и мать и прилепиться к жене – не к другому мужчине (Мт 19, 5). Он также учил уважать брак – «… что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (Мт 19, 6). В православном понимании сам Бог сочетает одну женщину и одного мужчину в таинстве брака. Было бы чудовищно непоследовательным в отношении Его образа действий через Его Святую Церковь в течение двух тысячелетий неожиданно начать верить и утверждать, что теперь Он объединяет двух мужчин или двух женщин в «браке».
Может ли быть обоснованным ожидание, что наш Господь в наше время изменит Свое мнение по этому важному вопросу просто потому, что Верховный суд или Голливуд, или другие люди в нашем секуляризованном и развращенном обществе изменили свое мнение в отношении него? И можем ли мы даже надеяться, что есть шанс, что наш Господь, действующий через свою Церковь, однажды изменит свое мнение по этому вопросу. Я считаю, что это бессовестное и вопиющее непослушание нашей Церкви и Преданию для нас, православных христиан, поощрять кого-либо, кто имеет однополое влечение, вступать в однополую активность просто в надежде, что однажды Церковь признает такую активность допустимой.
В самом деле, я считаю аморальным для любого человека в нашей Церкви поощрять людей с однополым влечением вступать в однополые отношения по какой-либо причине, потому что поощрение такой активности подразумевает что-то благое и допустимое для Господа, тогда как это очевидно не так, согласно последовательному учению нашей Церкви на протяжении двух тысяч лет в множестве различных культур. Когда это становится понятным людям, которые борются с однополым влечением, это дает им надежную опору и вдохновение для борьбы против любых побуждений к однополым отношениям. В противном случае часто присутствует мучительная неопределенность, которая может усиливать, иногда с разрушительными последствиям, путаницу среди людей, которую так часто ощущают люди, борющиеся с однополым влечением.
Помимо этого, я настаиваю, что каждый неженатый человек также должен бороться против ненадлежащего гетеросексуального поведения, чтобы жить в чистоте до брака – вне зависимости от того, насколько сильны его/ее греховные побуждения или влияние общества, толкающего к греху. Также и для пребывающих в браке это важно – не склоняться к ненадлежащему сексуальному поведению, сопротивляться при малейших мыслях о прелюбодеянии.
Христос также создал мужчину и женщину такими разными, чтобы они могли воспроизводиться сексуально, что биологически невозможно для однополых пар. Их тела не созданы, чтобы стать «одной плотью», которую мужчина и женщина достигают в браке, как говорил Христос.
Более того, я разделяю мнение Джона Брека, который считает, что настоящие разнообразные попытки приуменьшить важность и даже полностью отвергнуть бинарность человеческой сексуальности являются ересью – антропологической ересью, которая может быть названа унисексизмом. […]
«Унисексизм» является арианством наших дней, соблазнительным и удобным, однако еретичным решением неразрешимой проблемы распределения наших гендерных ролей в духе равноправия. Только перевернутым. Если Арий рассматривал антиномию Богочеловечества, отрицая единосущность, то ересь унисексизма имеет дело с проблемой гендера, отрицая дифференциацию (различение полов, – ред.).
Вы просили меня в своем письме глубже поразмыслить об Иисусе Христе как пути, который поможет нам разобраться в вопросах сексуальности. Рассматривая проблему с такой точки зрения, я бы хотел заметить, что ересь унисексизма имеет сходство с одной из главных ересей в христианской истории, которая известна как монофизитство. В этой ереси с V века присутствует тенденция к размытию и затемнению различий между божественной и человеческой природой Господа, подобно современным попыткам размыть и затемнить различия между двумя полами.
Но как было провозглашено Четвертым Вселенским Собором в Халкидоне (451 г.), две природы нашего Господа объединены в нем «неслитно, неизменно, нераздельно и неразлучно; так что соединением нисколько не нарушается различие двух естеств, но тем более сохраняется свойство каждого естества».
В отрицании Церковью похожей ереси монофелитства на Шестом Вселенском Соборе (680-681 гг.), эта доктрина позже была дополнена утверждением, что «в Нем два естественных хотения и два естественных действия, существующие нераздельно и неслиянно».
Если перенести это неизменное понимание в нашем Предании нашего Господа и Его двух природ на существование человека в двух полах, я считаю, мы можем утверждать подобным образом, что человечество существует в двух полах «неслитно, неизменно, нераздельно и неразлучно; и что их союз не нарушает различий двух полов, но сохраняет свойство каждого пола»
Унисексизм, с его радикальным одобрением однополых отношений – где противоположный пол фактически полностью устраняется и где мужчина называется «женой», а жена называется «мужем» – также связан с ересью иконоборчества. В этой весьма деструктивной ереси VIII и IX веков почитание икон, очень важная практика Церкви, заповеданная Отцами Церкви и подтвержденная Канонами, было «проклято» епископами под давлением императора.
В наше время мы испытываем давление со стороны разных элементов общества, включая власти (заменившие императора), пытающиеся навязать содомию и однополые «браки» всем, включая все христианские Церкви. И так же, как иконоборцы отвергали иконы, новые формы иконоборчества пытаются разрушить историческое христианское понимание брака как союза только одного мужчины и одной женщины, аналогично как и историческое христианское понимание сексуальных отношений как единственных принимаемых и благословляемых Богом в рамках гетеросексуального брака.
Кроме того, очевидно, что унисексизм связан с древней, но постоянно возобновляемой ересью гностицизма, особенно развращающего гностицизма. Одним из аспектов тайного космологического знания (о котором говорят гностики, – ред.), которое приносит спасение, является утверждение, что принятие содомии (и трансгенедера в частности) является приемлемым, и также то, что она может практиковаться без пагубных последствий для духовной жизни.
Гностицизм, конечно, фокусируется на убеждении, что все Творение является космической ошибкой и злом, по крайней мере в определенной степени. Поэтому человеческое тело должно быть также разновидностью зла и не иметь ничего общего со спасением.
Разумеется, гностики не видели морального значения в телесных природных формах и функциях.
Таким образом, нет ничего удивительного, что гностики нашего времени не видят морального значения в том, что традиционно рассматривалось как славная и плодотворная взаимодополняемость двух полов.
На самом деле гностиками тело рассматривается как гробница, которую душа должна покинуть, чтобы обрести спасение. Те, кто придерживается подобной точки зрения, полагают, что владеющие секретным знанием спасены автоматически, и поскольку тело не принимает участия в спасении, то оно может использоваться – и злоупотребляться – по желанию, без каких-либо разрушительных последствий.
Гностическое мировоззрение, конечно, далеко от православного понимания благости творения, включая человеческое тело, созданное Благим и Человеколюбивым Богом.
Поэтому наше Предание понимает, что тело принимает значительное участие в деле нашего спасения, которое включает постоянное стремление жить в чистоте духа, души и тела. Кроме того, наше Предание видит огромное моральное значение в богоданных природных формах и функциях мужского и женского тела – вот почему, например, существуют каноны, запрещающие кастрацию и переодевание.
Я считаю, вышеизложенное является шагом к тому, что Вы называете «движением от оборонительного к конструктивному режиму» в богословии – хотя я никогда не приуменьшаю важность того, что называется «оборонительной» теологией, поскольку каждый из семи Вселенских Соборов собирался именно для защиты превечной, универсальной Веры от отдельных ересей. Хотя Отцы на каждом из этих Соборов и защищали веру, они делали это позитивным образом – сохраняя здравое и чистое учение, важное для формирования здравой и чистой жизни. И они также делали это творчески – используя новые слова, чтобы наиболее эффективно опровергать каждую новую ересь – при этом всегда оставаясь полностью согласными с тем, чему Отцы учили до этого.
Я также верю, что современные православные произведения, прославляющие брак, являются также шагом в этом направлении. Как и в предыдущем открытом письме, я смею предположить, что сегодня именно Православие высоко ценит и прославляет традиционный брак как путь к святости в такой же степени и значении, что и монашеский путь. […]
Прекрасным примером этого является проповедь современного монаха, старца Эмилиана «Брак: великое таинство». В этой проповеди старец говорит, что муж и жена, истинно живущие по Евангелию, являются «теофанией», поскольку они выступают в качестве иконы Христа в его любви к своей невесте, Своей Святой Церкви, в брачном союзе.
Перевод с английского – Александра Ермоленко.