Совсем недавно английские СМИ сообщили об осуждении и заключении в тюрьму бывшего консультанта ЮНИСЕФ Питера Ньюэлла, который, как оказалось, в 1960-х годах неоднократно насиловал мальчика. Подвох тут еще в том, что так называемый консультант был ключевой и ведущей фигурой в создании международных стандартов в области «защиты детства». Мы попросили прокомментировать разразившийся скандал Павла Парфентьева, председателя межрегиональной общественной организации «За права семьи», члена Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства Русской Православной Церкви.

– Павел, как вы считаете, о чем говорит случай с Питером Ньюэллом?

– Случай с Питером Ньюэллом, на мой взгляд, говорит, прежде всего, о том, что международная система, определяющая судьбы многих людей и законодательство многих государств, оказалась незащищенной от фактического взлома. Произошло то, что можно назвать социальным хакерством. А именно, один конкретный человек, обладая хорошим финансированием и пользуясь рядом организаций, которыми он руководил и которые он контролировал, создал фактически из ничего целую квазиюридическую систему в международном масштабе. Он, манипулируя международными структурами уровня ООН и Совета Европы, добивался своих целей и диктовал целым государствам, что они должны запрещать родителям, а что нет, без каких-либо на то международных правовых оснований.

Фактически из воздуха был создан международный «стандарт», требующий, чтобы государства запрещали родителям использовать в воспитании телесные наказания. Однако ни в одном международном обязывающем документе или договоре нет таких норм, которые накладывали бы на государства обязанность запрещать своим взрослым гражданам шлепать своих детей.

– А как вы думаете, с какими целями им все это делалось?

– Тут мы можем только догадываться. Но тот факт, что вся эта история в начале своем была связана с педофильской организацией из Великобритании «Обмен информацией по педофилии» (Paedophile Information Exchange, PIE), а впоследствии то, что и Ньюэлл оказался осужденным за педофилию, вызывает определенные вопросы.

Так или иначе, с моей точки зрения, произошла масштабная афера, которая показывает, что международная бюрократия уровня ООН не защищена от взлома. Из ничего были созданы принципы, которые потом выдавались за норму и навязывались разным государствам мира.

– Как ему это вообще удалось – взломать целую систему международной бюрократии?

– В целом, если мы внимательно посмотрим на те негативные антисемейные тенденции, которые возникают сегодня на международном уровне – продвижение абортов, однополых отношений, контрацепции, гендерной идеологии, – то везде мы увидим применение одних и тех же социальных технологий. Это то, что я и называю социальным взломом или социальным хакерством. А моя бельгийская коллега Маргарет Питерс называет это «захватом структур и власти неизбранными людьми». Это как угон самолета. То есть конкретные лоббистские организации, имеющие ресурсы, тщательно изучают, как устроена система и как работает ее бюрократическая, процедурная и техническая часть. И потом они искусно пользуются слабыми местами этой системы. Если им удается ввести какие-то свои нововведения, то дальше они начинают легко копироваться уже внутри системы, потому что бюрократ в принципе склонен к тому, чтобы брать и копировать уже имеющееся, уже готовые клише. Мы это, кстати, видим сейчас на практике и в России, когда наши чиновники начинают повторять штампы на тему домашнего и семейного насилия. В целом, будучи введена в пространство бюрократической системы, информация начинает воспроизводиться.

Кроме того, Питер Ньюэлл действовал как эксперт во многих международных структурах: он был советником европейской сети детских омбудсменов, действующей в странах Европейского Союза. Также он был экспертом ЮНИСЕФ, сидел в консультативном комитете по детским правам в соросовской организации Human Rights Watch, выступал в ПАСЕ и тесно сотрудничал с высокими структурами Совета Европы. Тут работает следующий механизм: когда человек «пробирается» в одну из таких структур, то дальше за счет приобретенного статуса он начинает проникать и в другие подобные организации.

– Все эти организации в своей деятельности базируются на понятии прав человека, прежде всего. Это их главный идеологический и теоретический фундамент.

– Это очень большой, широкий и сложный вопрос. Мы должны здесь, наверно, разделить две вещи. Во-первых, это чисто правовая сторона вопроса, и, во-вторых, сторона философская, более широкая. На уровне юридическом в определенный исторический момент была создана международная система прав человека, которая раньше существовала в разных странах лишь на национальном уровне. А именно, после Второй мировой войны было решено, что ужасы нацизма не должны повториться, и надо разработать какой-то механизм, при помощи которого одни государства смогут вмешиваться в дела других государств, но не по своему произволу, а в случае вопиющих преступлений, когда национальный суверенитет уже не может быть абсолютным. В свете этого и была выработана концепция, что существуют неотъемлемые права человека – право на жизнь, на свободное выражение своих убеждений, на свободу вероисповедания, – которые должны соблюдаться всеми. А если эти права нарушаются, то становится оправданным вмешательство на международном уровне.

Это, так сказать, первое поколение международной системы прав человека включало в себя такие права, без которых человек не может существовать и быть собой в высоком, ценностном смысле. Среди этих прав были и право на брак между мужчиной и женщиной, которое есть во Всеобщей декларации прав человека, признание семьи как основной ячейки общества и так далее.

Второе поколение прав человека, которое появилось следом за этим, было совокупностью социальных прав: право на образование, на здравоохранение, на определенный уровень заработной платы и т.д. С этими правами уже есть некоторые серьезные проблемы, потому что если, например, государство бедное и не может обеспечить своим гражданам определенный уровень жизни, то оно невольно оказывается нарушителем прав человека. И тогда возникают ситуации, как, например, в случае с Никарагуа, когда международная помощь начинает оказываться на определенных условиях, таких как легализация абортов. И оказывается, что или государство должно легализовать аборты, или оно становится нарушителем прав человека.

Но есть еще и третий уровень, или третья волна прав человека. Вот она, на мой взгляд, и является откровенным злом и социальным хакерством. Это попытка под видом прав человека внедрить в общество постулаты каких-то определенных разрушительных идеологий, например, радикального феминизма. Здесь под видом борьбы за права человека проводится фактически уничтожение традиционных ценностей и традиционных взглядов на отношения между полами. Это и так называемые однополые «браки», и широко понимаемые права ребенка, которые сводятся фактически к свободе ребенка от взрослых, от семьи и родителей, от их власти.

Их, в отличие от первых двух видов, никто не принимал официально. Они вводятся в международные документы с помощью социальной инженерии, манипулятивными, хакерскими способами – через взлом системы, что и продемонстрировал Питер Ньюэлл.

– По-вашему, выражение «права человека» не имеет права на существование? Это какая-то странная конструкция?

– Оно имеет право на существование, если мы под ним понимаем те права человека, которые изначально были признаны в первом поколении, на самом начальном уровне.

– А что вы думаете по поводу выражения «права детей»? Что за ним стоит и насколько оно имеет право на существование?

– Это отдельная тема. У нее, как мне кажется, два уровня или измерения. Сначала идея об особых правах детей возникла в Европе где-то в конце XIX – начале ХХ века. Это были гуманистические представления о том, что дети не должны умирать без медицинской помощи и от голода, что у каждого ребенка должна быть крыша над головой и так далее. Именно эти права, которые, в общем и целом, относятся к социальным правам человека, стали основой первых деклараций о правах детей. Фактически, это не какие-то особые права ребенка, а те же права человека, но с учетом того, что дети более беззащитны.

Но вот уже вторая волна «особых прав детей» началась, в том числе, с деятельности указанной английской педофильской организации, о чем мы пишем в докладе Аналитического центра «Семейная политика» http://www.familypolicy.ru/rep/int-18-070.pdf. Их главная идея – освобождение детей от родительской власти и семейного воспитания. То есть это идеология, родственная идеологии радикального феминизма. В радикальном феминизме женщины воспринимаются как угнетенный класс, который поработили мужчины. Их надо освободить, устроив некую «социальную революцию». Точно так же в этой идеологии и дети воспринимаются как порабощённый класс, который находится под властью взрослых, семьи и родителей, и их надо освободить, сбросив с них эти «узы».

Права ребёнка здесь понимаются очень широко. Подразумевается, что ребенок может делать все что угодно, независимо от того, согласны с этим его родители или нет. Даже идея о том, что ребёнок имеет право на сексуальные отношения, сейчас активно продвигается на международном уровне под вывеской права детей на сексуальное образование.

К примеру, в «Конвенции о правах ребёнка» говорится о принятии решений внутри семьи или государством относительно конкретных детей. Там сказано, что ребёнок имеет право на то, чтобы его мнение, касающееся его лично, было учтено. И вот из этого абсолютно на ровном месте, «из воздуха», была создана идея о том, что у ребёнка есть право на участие в государственном управлении. То есть поскольку государственные решения касаются детей, как класса, то и дети, как класс, должны иметь право выразить о них свое мнение. На этой волне появляются все эти детские советы, детские парламенты, но они не имеют никаких оснований в каких-либо международных конвенциях и договорах. В целом сама идея о том, чтобы детей, как класс, противопоставить взрослым и родителям, как раз и является типичным признаком этой радикальной идеологии.

– Скажите, а насколько это международное движение мощное в мире, и каковы его основные субъекты?

– Движение это достаточно мощное, с точки зрения тех ресурсов, которыми оно располагает. Оно захватило целый ряд старых, респектабельных детских организаций. Например, этой волной была фактически захвачена давно существующая международная организация Save the Children – «Спасите детей». Если тут провести параллель со «взрослыми» организациями, то, например, «Международная амнистия», которая исходно занималась защитой прав заключённых, сейчас занимается, прежде всего, продвижением абортов, интересов «сексменьшинств» и феминизма.

С точки зрения масштабов, это движение представляет собой довольно небольшую совокупность лоббистских групп. Но их влияние очень серьёзно, за счёт используемых ими ресурсов, в том числе финансовых. Кредо этих организаций в том виде, в котором оно существует сейчас, противоречит интересам подавляющего большинства людей, потому что оно отвергает традиционные и общие для всех народов мира семейные ценности, представления о том, что семья – это папа, мама и дети. Что дети имеют право на воспитание папой и мамой на основе определённых ценностей и так далее.

– Скажите, на ваш взгляд, а дети все-таки нуждаются в какой-то особой защите? Они ведь слабые существа, гораздо слабее взрослых.

– Первое, что здесь нужно отметить. Статистика и исследования показывают, что ребёнок в наибольшей степени защищен от всех видов преступлений, когда он растёт в полной родной семье. Полная семья, с мамой и папой, – это и есть самая безопасная среда для ребёнка. И поэтому, прежде всего, ребёнок нуждается в защите своей семьи. Наша позиция, которую мы выражаем в общественном поле, состоит в том, что воспитывать и защищать ребёнка – это дело родителей и семьи, а дело государства – это, в первую очередь, защищать семью и защищать права родителей. Защита ребёнка осуществляется через защиту прав родителей. Когда у родителя хорошо защищены семейные права, тогда он может надежно защитить своего ребёнка.

В остальных вопросах, конечно, ребёнок нуждается в защите закона, как и любой другой гражданин. Конечно же, никому и в голову не придет говорить, что детей можно калечить и убивать. Когда случаются такие вещи, государство вмешивается в обычном уголовно-правовом порядке. Но когда разговор о защите ребёнка превращается в разговор о возможности по любому поводу вторгаться в жизнь семьи и контролировать родителей, тем более забирать детей, если семья попала в сложное положение, то это недопустимо. Это уже не защита прав ребёнка, а их прямое нарушение и преступление. Прежде всего, это для ребёнка противоестественно, ненормально и травматично, когда кто-то посторонний вмешивается в его семейное существование и начинает командовать им, а также его папой и мамой командовать. Эта травма уж куда серьезнее, чем возможность быть наказанным, которую и травмой-то назвать трудно.

– Но ведь есть же действительно жестокие родители-самодуры, которые истязают своих детей? Об этом, например, еще Достоевский писал в своем «Дневнике писателя», реагируя на уголовную хронику в газетах того времени.

– В ситуации, когда родители совершают в отношении ребенка реальное преступление, а не просто наказали его за плохое поведение, государство, конечно, должно вмешиваться. Но это должно происходить тогда, когда ребёнку угрожает очевидная и чётко доказанная опасность. То есть когда его калечат, когда наносят вред его здоровью – все это должно преследоваться в обычном уголовно-правовом порядке. Но для этого не нужно создавать какие-то специальные разветвлённые системы с целой армией чиновников и проверяющих, которые разведывательными методами вынюхивают, что происходит в семьях, и совершают то, что на языке социальных работников называется недвусмысленным словом «интервенция». Это ненормальная ситуация, когда семья оказывается как бы под стеклянным колпаком, это полностью противоречит человеческой природе.

– А на ваш взгляд, насколько и в какой мере допустимы телесные наказания детей? Сейчас многие считают, что детей вообще даже пальцем трогать нельзя ни при каких обстоятельствах, что это унижение их личности.

– В этой проблеме есть несколько составляющих. Во-первых, люди, считающие себя христианами и говорящие, что физическое наказание – это зло, приписывают зло Богу, потому что в Священном Писании четко говорится, что родители имеют право, а иногда даже и должны прибегать к такому методу воспитания. Можно по-разному относиться к тому, следует ли сейчас этим методом пользоваться современным родителям, но обвинить Бога во зле мне кажется несовместимым с христианской верой, кощунственным.

С правовой точки зрения, с точки зрения того, как должна быть защищена семья в государстве, я скажу, что это право у родителей должно быть, и оно должно быть защищено законом совершенно независимо от того, собираются родители им пользоваться или нет. Потому что когда у родителей это право забирается – это первый шаг, который ведёт к постепенному уничтожению вообще родительских прав как таковых и их власти в отношении детей. Не только власти наказывать, но и любого влияния на детей. Оно в целом начинает размываться и уничтожаться. Это всё равно что у государства забрать право, например, вводить уголовные нормы и уголовный кодекс. Причем в результате таких процессов незащищенными оказываются именно дети, потому что их семья становится бессильной.

У требования запрета физических наказаний и утверждений, что они не могут использоваться, что это вредно для ребёнка, нет никаких серьезных научных или правовых оснований. То есть, по моему убеждению, эта позиция продиктована чисто идеологическими соображениями, причем недоброкачественными.

Я держусь той точки зрения, что это право родителей – решать, как они воспитывают ребёнка, если они не причиняют ему при этом вреда. Вмешиваться в этой ситуации можно только, если речь идёт об угрозе для жизни или доказанной угрозе для здоровья.

Важно: подпишите обращение http://www.citizengo.org/ru/fm/157683-trebuem-otkazatsya-ot-mezhdunarodnogo-naslediya-pedofila-pitera-nyuella за очищение России и ООН от «наследия» Питера Ньюэлла!