Прокуратура возбудила уголовное дело против Запорожской епархии Украинской Православной Церкви Московского Патриархата, священник которой отказался отпевать мальчика, «крещенного» в Киевском патриархате, т.е. в церкви, которой не существует. Дело поручено расследовать СБУ. Таким образом, правоохранительные органы Киевского режима открыто посягает на церковные каноны, принятые Вселенскими соборами. Такого не было даже в годы репрессий против Церкви, до такого не додумались даже чекисты, которые выдумывали для гонений уголовные или политические статьи. СБУ перещеголяло НКВД. Теперь стоит ожидать, что СБУ начнет возбуждать дела за отказ причащать без исповеди, за поминание за богослужений главы Церкви Святейшего Патриарха. О ситуации размышляет эксперт по Юго-Западной Руси политолог Кирилл Фролов.

Решение прокуратуры и СБУ — это попытка запретить православное вероучение, согласно которому вне Церкви нет Таинств, нет крещения, а расколы находятся вне границ Церкви, попытка запретить Предание Церкви и жития святых, ибо то, что «Великая, Малая и Белая Русь — вместе есть Святая Русь», говорил великий святой Лаврентий Черниговский и так же говорили сотни святых. И, убеждён, подобные попытки будут иметь обратный эффект — перед лицом репрессий Церковь будет еще громче говорить Истину о своем вероучении и Предании, учение святых о единстве Святой Руси

«Каноническая автокефалия» УПЦ МП — это уния! Именно так говорят святые!Разбираемое решение прокуратуры — это и попытка заткнуть рот Церкви вообще, и запретить предстоящие в начале февраля общецерковные мероприятия памяти 100-летия митрополита Киевского Владимира (Богоявленского), расстрелянного по доносу «Драбинко тех дней», сторонника автокефалии УПЦ архиепископа Алексия (Дородницына). Священномученик Владимир ярко и убедительно опровергал не только идею автокефалии УПЦ, но и «историософскую ересь украинства» как таковую.

Я не случайно упомянул Драбинко. Он дружит с генрокурором Луценко и этими тоталитарно-репрессивными демаршами мстит Блаженнейшему митрополиту Онуфрию, отстранившему его от церковной власти своим недавним решением об оптимизации управления Киевской епархией.

Но что же говорят великие святые о единстве Великой, Малой и Белой Руси? 7 февраля 2018 года Русская Православная Церковь отмечает трагическую дату 100-летия убийства великого святого двадцатого века, ревностного проповедника среди рабочего класса, эффективно противоставшего большевистского безбожной пропаганде в рабочей среде, митрополита Киевского и Галицкого Владимира (Богоявленского). Митрополит Владимир, как и все русские святые считал Киев святыней русского народа и обличал саму «ересь украинства», которую также обличил другой новомученик Новороссии о. Федор Скадовский, который на допросе поддерживавшего тогда украинизацию НКВД в 1926 году заявил: «Я русский националист и люблю Россию, считаю, что к выделению украинцев и Украины из России нет никаких оснований…, разделение русских и украинцев считаю следствием духовной деградации русского народа». (Прот. Николай Доненко. «Наследники Царства», Симфеополь, 2002).

А святой Патриарх Тихон через несколько недель после убийства святого митрополита Владимира в Послании от 5(18) марта 1918 (по случаю заключения Брестского мира) писал: «Но тот ли это мир, о котором молится Церковь, которого жаждет народ? Заключенный ныне мир, но которому отторгаются от нас целые области, населенные православным народом, и отдаются на волю чу́ждого по вере врага, а десятки миллионов православных людей попадают в условия великого духовного соблазна для их веры, мир, по которому даже искони православная Украина отделяется от братской России и стольный град Киев, мать городов русских, колыбель нашего крещения, хранилище святынь, перестает быть городом державы Российской, мир, отдающий наш народ и русскую землю в тяжкую кабалу, — такой мир не даст народу желанного отдыха и успокоения, Церкви же православной принесет великий урон и горе, а отечеству неисчислимые потери».

В итоге святитель Тихон вообще своим указом отменил автономию Украинской церкви, данную Собором 1917-18 гг., так как ее дарование не только не успокоило большевиков, поддерживавших «украинство» из ненависти к Православной — и Киевской, и Московской — Руси, но они только усилили разгром Русской Церкви и поддержку автокефалистского раскола в Малороссии. Поэтому святой мученик митрополит Владимир, убитый по доносам сторонников автокефалии УПЦ во главе с архиепископом Алексием (Дородницыным), обличал саму идею автокефалии Украинской Православной Церкви как таковой: «К общему бедствию по всей земле русской присоединяется еще и наше местное, увеличивающее немало душевную скорбь… Для нас страшно даже слышать, когда говорят об отделении южно-русской Церкви от единой Православной Российской Церкви. После столь продолжительной совместной жизни имеют ли для себя какие-либо разумные основания эти стремления? Откуда они? Не из Киева ли шли проповедники православия по всей Руси? Среди угодников Киево-Печерской Лавры разве мы не видим пришедших сюда из различных мест Святой Руси? Разве православные Южной России не трудились по всем местам России как деятели церковные, ученые и на различных других поприщах, и, наоборот, православные Севера России не подвизались ли также на всех поприщах в Южной России? Не совместно ли те и другие созидали великую Православную Российскую Церковь? Разве православные Южной России могут упрекнуть православных Северной России, что последние в чем-либо отступили от веры, или исказили учение веры и нравственности? Ни в каком случае. На основании своего личного опыта свидетельствую, что во всех тех епархиях и митрополиях, в которых Господь сподобил меня служить, везде в чистоте и неизменности сохраняется учение православной веры и нравственности, везде единство в церковном учении, богослужении и обрядах. К чему же стремление к отделению? К чему оно приведет? Конечно, только порадует внутренних и внешних врагов. Любовь к своему родному краю не должна в нас заглушать и побеждать любви ко всей России и к единой Православной Русской Церкви» (Киевские епархиальные ведомости, 1917, № 32-33).

Обличения святыми «историофской ереси украинства» актуальны, как никогда. Глава раскольнического Киевского патриархата Филарет Денисенко заявил 6 декабря 2017 г о том, что готов встречаться с комиссией Московского Патриархата по преодолению украинского раскола, но не на условиях присоединения к УПЦ МП, а на условиях объединения. Если внимательно прочитать текст последнего заявления Филарета, то оно является иллюстрацией к словам великого старца протоиерея Николая Гурьянова, который еще в 1992 году говорил, что Филарет в конце жизни покается, но вернуться в Церковь ему не дадут. Последнее сообщение Филарета, как считает православный журналист В.Анисимов, словно междустрочный сигнал о том, что униатствующая группа во главе с Евстратием Зорей не дает ему вернуться в Церковь, шантажирует его. А это — причина встречаться вопреки шантажу и дезинформациям униатствующих русофобов, но твердо стоять на православных позициях о том, что «каноническая автокефалия УПЦ МП», на которой из-за шантажа униатствующих русофобов пока настаивает Филарет — это отступничество от Православия, это — уния.

Отдельного разговора требует рассмотрение истоков идеи отдельной от Москвы западнорусской или украинской церкви. Собственно, идея отдельной от Москвы Западно-Русской митрополии с целью постепенного ее подчинения Ватикану была впервые выдвинута в XV веке отступником от Православия Московским митрополитом Исидором, изгнанным из России и возведенным в Ватикане в кардинальское достоинство.

В XVII веке в католических кругах разрабатывается новая идея, призванная не допустить консолидации русского народа и усиления влияния Русской Православной Церкви, что было бы гибельным для с трудом сколоченной Брестской унии и трещавшей по швам Речи Посполитой.

Сами униаты признают, что проект создания «Киевского патриархата» был изобретен в Ватикане, — имеется в виду именно католический патриархат восточного обряда (Рим создал свои униатские «патриархаты» в противовес Православным патриаршим кафедрам — Антиохийской и Иерусалимской и др.). В 1996 г. на симпозиуме «400 лет Брестской унии. Критическая переоценка», состоявшемся в г. Нейменген, Голландия, доктор Фрэнсис Томпсон (Антверпенский университет, Бельгия) утверждал, что униатский митрополит В. Рутский направил в 1624 г. в Рим план создания униатского Киевского патриархата. Согласно этому плану, «после избрания Патриарха, он и его епископы-коллеги принесут присягу Святому Престолу, а верующие постепенно приспособятся к новому положению. Эту схему, которую с известной долей справедливости прозвали «благочестивым мошенничеством», Рутский направил в Рим в 1624 г.» (400 лет Брестской унии. Критическая переоценка. М. Издание Библейско-Боголовского ин-та, 1998). Все это как нельзя более актуально — всем должно окончательно стать ясно, откуда проекты «Украинской поместной церкви», «украинской автокефалии», «Киевского патриархата» и т.д.

Уникальным документом, иллюстрирующим, кто стоит за проектом украинской автокефалии, является записка униатского митрополита Андрея Шептицкого, которую он составил в преддверие Первой мировой войны, в 1912 году для Австрийского императора: «Как только победоносная Австрийская Армия вступит на территорию Русской Украины, нам предстоит решить тройную задачу — военной, правовой и церковной организации края… для того, чтобы эти области возможно полнее отторгнуть от России… Церковная организация. Эта организация должна бы преследовать ту же цель: возможно полнее отделить украинскую церковь от русской. Не касаясь вероучений… следовало бы издать ряд церковных постановлений (например, украинская церковь изъемлется из ведения петербургского синода, запрещается молиться за царя, предписывается молиться за его Величество (австрийского императора. — К. Ф.), соответственные (великорусско-московские) святые вычеркиваются из календаря… Все эти декреты могли бы от имени «митрополита Галицкого и всей Украйны» постановить все то, что было бы соответственным и согласным с основаниями восточной церкви, традициями митрополии и было бы одобрено военной администрацией. Как митрополит, я мог бы это сделать, так как, согласно постановлениям восточного церковного права и традициям моих предшественников, я имею право, одобренное Римом, осуществлять архипастырскую власть во всех этих областях… Известную часть епископов, уроженцев Великороссии, а также тех, которые не подчинятся этим распоряжениям, можно будет устранить, заменив их другими, исповедующими украинские и австрийские убеждения. Рим впоследствии согласился бы с этими постановлениями и назначениями. Одобрят их и восточные патриархи, оплаченные правительством… Таким путем единство украинской церкви будет сохранено или создано, и отторжение ее от русской будет прочно и основательно установлено. Канонические основы для такого образа действий приемлемы с точки зрения католической, а с точки зрения восточноправославной — законны, логичны и не требуют объяснений (?! — К. Ф.). Признание всего этого я мог бы провести в Риме, или, вернее, я уже в значительной степени все подготовил…».

Следует отметить, что идеология национально-политического единства Южной и Северной России была выработана в большей степени именно в Киеве. Венцом ее стал знаменитый киевский «Синопсис», написанный предположительно Киево-Печерским архимандритом Иннокентием (Гизелем) во второй половине XVII в. Эта книга переиздавалась около 30 раз и стала первым учебным пособием по русской истории. Согласно «Синопсису», «русский», «российский», «славянороссийский» народ — един. Он происходит от Иафетова сына Мосоха (имя последнего сохраняется в имени Москвы), и он «племени его» весь целиком. Именно «Синопсис» утверждает главенство суздальско-владимирских князей после разорения Киева татарами. По «Синопсису», Россия — едина. Ее начальный центр — царственный град Киев, Москва — его законная и прямая наследница в значении общего «православно-российского» государственного центра. Весь русский народ един, и временное отделение его части от России в другие государства (Польшу и Литву) «милостью Божией» завершается воссоединением в единое «государство Российское» (Лаппо И.И. Идея единства России в Юго-Западной Руси. Прага, 1929). В результате воссоединения 1654 года уроженцы Киева и Львова, начиная с XVIII века, сделались хозяевами положения на церковном, научном и литературном поприще России.

Еще более красноречиво участие Северо- и особенно Юго-Западной Руси в создании общерусского литературного, «книжного» языка. Смело можно сказать, что участие это — преобладающее: грамматика, лексика, орфография и первые церковно-славянские и русские словари созданы во Львове, Киеве и Вильне.

Какова же была языковая ситуация в середине ХVII в. в Юго-Западной Руси? Она обрисована в грамматике Иоанна Ужевича (1643 г.). В ней описывается «Lingua sacra» или «словенороссийский язык» (так именовался церковнославянский) — высокий книжный язык, язык богослужения и богословия, lingua slavonica или «проста мова» — гражданский , светский литературный и деловой русский язык, и «lingua popularis» — диалектная речь (Успенский Б.А. Краткий очерк истории русского литературного языка (ХI-ХIХ вв.). М., 1994). В Киеве в 1627 г. «протосингел от Иерусалимского патриаршего престола и архитипограф Российския церкви» ученый монах, подлинный энциклопедист того времени Памва Берында издает толковый словарь «Лексикон словенороссийский или слов объяснение». В нем «руская» речь (в послесловии к Киевской Постной Триоди 1627 г. Берында называет «просто мову» «российской беседой общей»), противопоставляется народным диалектам — «волынской» и «литовской» мове. Кодификация «словенороссийского» языка была произведена в основном в Киеве, Львове и Вильне. «Грамматика» Мелетия Смотрицкого стала учебником церковно-славянского языка для всей Русской Церкви буквально на века. «Проста мова» стала основой общерусского литературного языка. «Действительно, «проста мова» не оказала почти никакого влияния на современный украинский и белорусский литературный языки… Однако, на историю русского литературного языка «просто мова» как компонент юго-западнорусской языковой ситуации оказала весьма существенное влияние. Достаточно указать, что если сегодня мы говорим об антитезе «русского» и «церковнославянского» языков, то мы следуем именно югозападнорусской, а не великорусской традиции… Это связано с тем, что условно называется иногда «третьим южнославянским влиянием», т.е. влиянием книжной традиции Юго-Западной Руси на великорусскую книжную традицию в ХVII в.: во второй половине ХVII века это влияние приобретает характер массовой экспансии югозападнорусской культуры на великорусскую территорию» (Успенский Б.А. Краткий очерк истории русского литературного языка (ХI-ХIХ вв.). М., 1994).

«Говорят, что Петр Великий гражданскую печать выдумал, а, оказывается, он, просто-напросто, заимствовал ее у галичан у прочих малорусов, которые употребляли ее еще в ХVI в. Заголовки многих грамот и статутов, виденные мною в Ставропигии, начерчены чисто нашими гражданскими буквами, а текст, писанный в ХVI в. — очевидный прототип нашей скорописи и наших прописки елисоветинских и екатерининских времен» («Галичина и Молдавия. Путевые письма Василия Кельсиева. СПб., 1868).

Что касается диалектов — «волынской», «литовской» и многих других мов, то о «целесообразности» создания на их основе местных литературных языков лучше всего сказал замечательный галицко-русский историк Денис Зубрицкий в своем письме к М.А. Максимовичу: «…Ваши мне сообщенные основательные и со систематической точностью изданные сочинения — откуда идет русская земля, и исследование о русском языке читал я с величайшим любопытством и вниманием. Вы опровергли сильным словом мечтательные утверждения писателей и выдумки как о происхождении народа, так и о русском языке, которые мне всегда не нравились… Что касается до наречий русского языка, то их бесчетное число) внимательный наблюдатель, странствуя по русской земле, найдет почти в каждом округе, даже в каждой деревне, хотя и неприметное различие в произношении, изречении, прозодии, даже в употреблении слов, и весьма естественно. По исчислению г-на Шмидель Litterarisce Anreiger 1882 г. есть 114 наречий немецких столь одно от другого расстоящих, что немец друг друга никогда не разумеет, но язык есть всегда немецкий, и невзирая на сие, ученые немцы в Риге, Берлине, Вене и даже в Страсбурге употребляют в книгах и общежитии лучших обществ одно словесное наречие. Я бы желал, чтобы и русские тем примером пользовались…» («Путями истории». Т.2. Изд. Карпато-русского литературного общества, Нью-Йорк, 1977).

Так что современные «украинские националисты» — это никакие не националисты, а униатские нигилисты, уничтожающие все то, что веками создавала Киевская Русь. Подлинные украинские националисты — это общерусские ирридентисты (иррирдента — воссоединение), такие, как святые Киево-Печерские отцы, арх.Иннокентий (Гизель), Памва Берында, русский гетман Богдан Хмельницкий, православные лидеры самого большого в Российской Империи Волынского Союза Русского Народа и нынешний митрополит Онуфрий.

Еще более смешны попытки запретить обличения политики «евроинтеграции». То, что политика ЕС — то политика дехристианизации, легализация однополых «браков», закрытия тысяч христианских храмов, вытеснения христиан из общественно-политической жизни — это общеизвестный факт. Попытка запретить протесты против «евросодома» также приведет к обратному эффекту — православные будут говорить о «смертном грехе евросодоинтеграции» еще громче!

Еще одним вопиющим актом террора против канонической Церкви является разгром и безбожное кощунственное осквернение Свято-Покровскоого храма в пригороде Одессы Черноморке, где святотатцы испражнялись в алтаре. Этот адский дебош — не «пьяная случайность», а сознательная кощунственная акция именно киевской хунты, совершенная руками нацистов, это антицерковное продолжение 2 мая 2014 г. Дело в том, что Свято-Покровский храм в Черноморке — это духовный центр борьбы православного русского народа Новороссии с «униатской ересью украинской автокефалии», здесь снимался знаменитый телефильм «Территория раскола», особенно почитается царь-мученик Николай Второй как духовный заступник Новороссии, его святой образ украшает иконостас храма. Подобное кощунство также будет иметь обратный эффект!

Источник: Русская Народная Линия