99 ЛЕТ ЖИЗНИ НА СТУПЕНЬКАХ

99 лет нас отделяет от страшной ночи в Ипатьевском доме.
23 ступеньки вниз, 23 ступеньки вели в подвал Ипатьевского дома — они стали для нас роковыми.
99 раз мы подходили к этой лестнице. Что-то незримое влекло сюда наши помыслы. Для русских путь в Царствие Небесное возможен только после спуска в этот подвал. Эта кровавая лестница должна стать нашей лествицей на небо, нужно спуститься по ней вниз.
99 раз мы не решились спуститься туда, чтобы сбросив пелену с глаз своих, очнувшись от чар колдовских, духовным зрением, сердцем своим увидеть то, что на самом деле там происходило в ночь с 16 на 17 июля 1918 года. Нам страшно себе в этом признаться, психика заботливо хранит от немыслимой боли, прячет от сознания то, что глубоко в душе мы давно поняли и узнали. Мы не хотим осознавать эту реальность, мы боимся встретиться с правдой лицом к лицу. Это слишком больно и слишком стыдно.
Такие страшные ступеньки, никому, кроме Царственных мучеников не дано вынести тех мук, которые ждали их там, внизу. Это царское дело. За народ может принести жертву только Царь.
Никто не пришел… Никто не пришел спасти или хотя бы умереть у стен этого дома «особого назначения». А Они ждали, ждали верных, мужественных бесстрашных русских офицеров, хватило бы роты, но не пришел никто… Все были заняты. Кто-то женился, у кого-то был бизнес, или сын поступал, или мать заболела, или в церковь надо сходить…
А в эту ночь там решалась судьба России, а значит каждого из тогда живущих. После 17 июля им уже ничто не могло помочь — сыновья были убиты, дома разрушены, бизнес уничтожен, церкви взорваны, отцов и матерей даже похоронить невозможно, кладбища поруганы… Кровь полилась рекой. А начиналось все в эту ночь.
И сейчас начинается второе убийство Царя. У нас есть год, чтобы опомниться и не дать случиться непоправимому. Только год или целый год — для каждого по-своему.
Сейчас ничего не изменилось. Мы по-прежнему далеки от этого страшного дома — и не только потому, что его снесли. В нашем сердце нет для этого дома места.
Кто-то в гнусном фильме порочит жизнь святого Царя, а нам некогда. Сейчас готовится новая кровавая ночь — признание лжекостей за Их останки. Зачем? А останки тленные, не святые…
Их хотят лишить Их святой мученической кончины — дескать, никакого ритуального убийства не было, просто расстрел. «Теперь находятся люди, которые хотят доказать, что смерть царя — это не деяние сатанинских сил, а эксцесс революции. Эти люди, внешне примирившиеся с канонизацией царской семьи, хотят ее лишить в глазах народа славы мучеников, и заставить современников забыть о тех демонических силах, или, если угодно, существах, которые вовсе не убраны с дороги истории, а только затаились и дожидаются своего часа», — пишет архимандрит Рафаил (Карелин)
У них не было святой жизни, — кричит с экрана «Матильды» бесноватый Учитель. «У них нет святых нетленных мощей, это просто тлеющий прах»- зловеще вещают представители патриаршей комиссии по останкам, копаясь с азартом перед экраном телевизоров в чьих-то костях.
«Они не святы, деканонизировать — услышим через несколько лет, когда ложь уляжется в головах людей, плохо разбирающихся в наукообразных терминах генетиков и других горе — ученых.
ОСТАНОВИТЕСЬ! Встаньте на ступеньку этой лестницы, и, как бы не было больно и страшно, спуститесь в этот подвал прежде, чем принять эту ложь, услышьте крики и стоны царских детей, не жалейте себя, Царь с Царицей себя не пожалели, Они это вынесли… Они с этим ушли на небеса… Прикоснитесь к их изуродованным телам и истерзанным душам. И только после этого, только после этого, давайте ответы на всю эту ложь и клевету современных цареубийц. И вот этот выстраданный ваш ответ, ваше «нет» лжецам и предателям прокричите на всю вселенную. Не бойтесь. Самое страшное произойдет, только если промолчите. Ведь и тогда весь ужас произошел благодаря молчаливому, теплохладному большинству, которому было некогда, не до того, которому казалось, что есть синод, есть генералы, есть дума… Никого нет, в этой оглушающей пустоте и тишине Господь и Царь ждут только вашего ответа. Кричите! Кричите сейчас. Потом будет поздно.