Заболел близкий друг моей семьи, замечательный иконописец, и у него, помимо его домашних, собралось четверо священников, чтобы его пособоровать накануне лечения, монахиня-певчая и еще несколько человек из числа любящих его. Пока священники готовились, завязался разговор о болезнях и чудесных исцелениях.

Один из них, проработавший около десяти лет в хосписе, рассказал, как он на смертном одре покрестил умирающего в кругу его многочисленных родственников, которые не просто присутствовали при совершении Таинства, но МОЛИЛИСЬ. И после этого он буквально восстал от одра болезни, стал ходить и прожил еще несколько лет.

Другой священник поведал историю о тяжко болящем человеке, которому родственники посоветовали молитвенно обратиться за помощью к его умершему много лет назад деду-священнику. Он так и сделал – стал заказывать панихиды по своему усопшему дедушке и явно пошел на поправку.

Тогда ему стало интересно узнать историю своего рода, где служил его дедушка и каковы были обстоятельства смерти. Оказалось, во-первых, что у деда-священника был брат, тоже священник. А во-вторых, открылось, что оба они были замучены большевиками и пребывают ныне в сонме новомучеников российских. Стал их внук молиться и за брата дедушки, чувствуя их великую помощь: болезнь куда-то исчезла, не оставив следа. Тогда, воспрянув с новыми силами, отправился он в те места, где они служили и пострадали, и понял, что он должен построить храм в честь Новомучеников Российских. И – построил!

А третий из священников вспомнил историю о том, как он начинал служить в храме, где до этого был студенческий театр, которому выделили другое помещение, но сотрудники театра с товарищами не хотели туда перебираться и всячески препятствовали «церковникам» с верующими возобновить богослужения. Одним из этих «препятствовавших и не пускавших» был известный человек, которого я здесь называть не хочу. В конце концов, в храме начались богослужения, театр переехал, и жизнь пошла своим чередом.

И вот в один прекрасный день появляется у священника в храме этот известный человек да еще и с женой, на них лица нет, и оба они умоляют священника, чтобы он покрестил их дочь, потому что все другие иереи, к которым они обращались, им отказали: тринадцатилетняя дочь лежит без сознания в реанимации, а в таком состоянии, когда человек не понимает, что с ним происходит, таинство крещения не может быть осуществлено.

– Но, – сказали они, – она очень хотела покреститься и просила об этом. Поскольку мы оба агностики, мы сказали ей, чтобы она дождалась своего восемнадцатилетия и тогда уже делала, что хотела.
А с ней после этого случилось несчастье: она то ли упала, то ли выпрыгнула с балкона с девятого этажа.

И вот священник поехал к ней в реанимацию, где она вторые сутки лежала без сознания. Он покропил ее святой водой, она отверзла очи и ответила еле слышное «да» на его вопрос, хочет ли она быть крещеной. Он ее и покрестил.
Она пришла в себя, довольно быстро встала на ноги, и сейчас ей уже тридцать лет.

А четвертый священник тоже хотел поделиться своей чудесной историей, но пора было уже приступать к таинству соборования.
Да поможет моему другу Александру Всемилостивый Господь!

ИСЦЕЛЕНИЕ

И тогда рука его перебитые кости соединила,
нанизав их на штырь специальный. “Вот так, вот так”, –
приговаривал он, пока собирал, пока чинил Михаила,
а Михаил перед ним лежал – переломан, страдающ, наг.

А закатное солнце пятнало все и рябило,
и спекался в лампе жирный, желтый вольфрам,
а он все прикручивал, завинчивал Михаила,
а Михаил перед ним лежал – напряжен, неподвижен, прям.

А лучи скользили вдоль аккуратного такого пробора,
за которым начинался мир –
окно, воздух, улица, панорама, вид,
и бежали елочки и сосенки с косогора…
а Михаил перед ним лежал – бессилен, разбит, небрит.

И рука его, наконец, жилами обложила и кожей тесной
обтянула сокрушенные кости, и, сие сотворя,
отступил он, давая место воле небесной…
И восстал от одра Михаил, Бога благодаря!
1989