В одном из районов Москвы из малоимущей многодетной семьи Анны и Александра 10 сентября вместе со всеми детскими документами обманом увезены из дома и незаконно помещены в сиротский приют пятеро детей.

Основанием для помещения детей в сиротский приют стало заявление, которое вынудили написать мать.

В четверг днем в квартиру Анны К. неожиданно подъехало несколько машин и в квартиру зашли около 8 человек, среди которых Анна узнала главу муниципалитета, инспектора ПДН, сотрудников опеки, местного депутата. Никто из приехавших традиционно не предъявил документов, удостоверяющих личность, а также документов, на основании которых состоялся выезд в семью.

Была вызвана «Скорая помощь».

Анну, мать пятерых детей и беременную на 7-м месяце шестым, используя ее зависимое и слабое положение, путем угроз и давления , типа — детей она больше не увидит и через неделю ее лишат родительских прав , под диктовку вынудили написать заявление, заведомо введя Анну в заблуждение относительно цели такого заявления.

Получилось так, будто она сама, добровольно, просит поместить детей куда-то сроком до 2 месяцев. Куда?

И мать, и старшая Люба поняли, что речь шла о больнице. Немудрено запутаться в том, чем на самом деле является аббревиатура ГБУ ЦССВ …

Анну намеренно ввели в заблуждение относительно истинного назначения учреждения, куда увезут детей.

Одновременно старшую дочь Любу обманом вызвали из школы, сказав, будто ее мама просит срочно придти домой. Люба испугалась, что дома что-то случилось с мамой или детьми. Потом, когда одноклассники узнали, что Любу вызывали только для того, чтобы изъять из семьи, они сожалели, что не смогли уберечь, спрятать девочку. Они сорвали урок в школе, когда узнали о том, что Любу увезли в детдом.

«Я поняла, что нас везут совсем не в больницу, а в детдом, уже сидя в «Скорой помощи», — рассказала потом Люба. – Если бы я сразу знала, что нас повезут в детдом, я бы ни за что не поехала».

Надо понимать, что заявление Анной было написано под принуждением: ни мать, ни отец ни на секунду не желали разлуки с детьми. Для них это была трагедия.

Все дети Анны и Александра на следующий день были обнаружены вовсе не в больнице, а в сиротском приюте и для встречи с ними нужно разрешение опеки.

Налицо злоупотребление полномочиями сотрудниками опеки. Потом сотрудники будут говорить, что с самого начала не имелось ввиду помещение детей в больницу.

«Изъятия не было. Она сама написала заявление», — талдычат соцработники одно и то же, полагая, что собственноручно написанное Аней заявление покрывает привычную процедуру беззакония.

На самом деле, согласно Уголовному кодексу РФ, они совершили деяние, повлекшее существенное нарушение законных прав граждан, в том числе несовершеннолетних. Такое деяние может наказываться сроком до 4 лет лишения свободы с лишением права занимать определенные должности.

Кстати, в официальных отчетах эти дети будут проходить как «дети, которых родители добровольно поместили в детдом». К слову сказать, умышленное внесение в государственные реестры заведомо недостоверных сведений – это срок до 10 лет лишения свободы. Полагая, что Анна – далеко не единственная мать, у которой таким образом или с помощью искаженной трактовки понятия «безнадзорный» ФЗ№120, были изъяты дети, встает вопрос о реальных цифрах статистики.

Но вернемся к истории. Люба, старшая девочка, помнила номер маминого телефона и смогла позвонить из детдома, сообщить, где они.

Аня проплакала все дни. 4 дня, как дети были в детдоме, она каждое утро автоматически вставала в 5 утра, чтобы подогреть питание для самой маленькой дочки. «Куда ты? Ложись, нет ведь детей», — говорил ей муж.

И Аня, и ее муж потеряны, в замешательстве: на следующий день после «добровольной» сдачи детей, в органе опеки им сказали, что детей без разрешения опеки им теперь видеть нельзя. Чтобы получить от опеки разрешение, Ане сказали сначала почему-то принести справку от гинеколога о сроках беременности и когда рожать.
Не правда ли странно: мама уверена, что написала заявление о проверке здоровья детей в больнице, а дети оказались в детдоме без права свободного посещения?

И почему не ограниченным в родительских правах маме, которая, по версии соцслужб, САМА, добровольно поместила детей в учреждение, теперь нужно брать разрешение в опеке на то, чтобы видеться со своими детьми?

Ведь статья 55 ч.2 Семейного кодекса РФ устанавливает, что право детей на общение со своими родителями может ограничиваться лишь в экстремальной ситуации (задержание, арест, заключение под стражу, нахождение в медицинской организации и др), к которым не относится временное помещение ребенка в организацию для детей-сирот, детей, лишенных попечения родителей и организацию социального обслуживания населения?

Ответ прост: регламент межведомственного взаимодействия функционирует в противоречии с федеральными законами РФ.

Неравнодушные люди, узнав о беде Анны и Александра, 11 сентября обратились за помощью в деле Анны в Общественный центр по защите прав семьи «Иван чай».

12 сентября съемочная группа «Иван чай» выехала на место, взяла интервью у матери, у тех, кто знает семью, засняла комнату, дом. Правовое сопровождение случая вел руководитель Аналитического центра «Семейная политика.РФ» Павел Парфентьев.

14 сентября правозащитники провели в кабинете руководства приюта 7 тяжелых часов. За это время удалось узнать, что дети помещены туда на основании Распоряжения Управления социальной защиты района. Распоряжение, в свою очередь, написано на основании «добровольного» заявления матери.

Дети, согласно Распоряжению, признаны нуждающимися в государственной защите и помещены в Центр содействия семейному воспитанию.

После многочасовых разговоров с директором Центра, его замами, сотрудниками опеки, удалось настоять, что если их версия верна и мама САМА написала заявление, то САМА она может и написать другое заявление — что забирает детей.

Через 7 часов переговоров детей удалось забрать домой. Перед этим опека предлагала беременной маме съездить к ним и написать заявление именно у них в органе опеки. От места до места ехать минимум три часа в одну сторону.

Вообще это отдельный вопрос: как и почему в Москве, где в каждом районе есть сиротские приюты, детей поместили в такое удаленное от родного дома место.

При возврате детей директор приюта распорядился довезти детей до дома на служебном транспорте, сопроводил семью до дома.

Дома маму с детьми в 11 часов вечера 14 сентября встретил не только радостный отец и знакомые, но и сотрудники управления соцзащиты и опеки района, которые пришли проверить комнату и холодильник, а также получить от Ани заявление на возврат детей.

При этом они твердо стояли на своем: мать 10 сентября САМА написала заявление. Понятно, что никто не хочет так прямо подставляться под УК РФ.

На следующий же день после возврата детей утром к ним уже пришли из Центра соцобслуживания. Двумя часами позже пришла еще группа из опеки и Управления соцзащиты. Кому-то мерещился грязный пол, хотя накануне пол был вычищен до невозможности и тому есть масса свидетелей. Кто-то из чиновниц демонстративно зажимал нос и говорил, что, мол, чем-то воняет, хотя накануне был составлен общественный акт осмотра жилого помещения.

Ни одного предложения помощи от высокомерных детозащитников так и не прозвучало.

Ане и Саше пришли повестки, что во вторник 22 сентября их вызывают на комиссию по делам несовершеннолетних. Скорее всего, будет рассматриваться дело об административном правонарушении – ненадлежащем выполнении или невыполнении родительских обязанностей по 5.35 КОАП.

Несколько слов о семье.

Анна и Александр занимают одну комнату в двухкомнатной квартире на 1 этаже. Во второй комнате живет брат Анны, недовольный детским шумом. Ордер на квартиру оформлен на брата.

Дом уже 20 лет считается аварийным, поставлен на снос, сырость, затхлость. Семья еще до рождения детей, когда была жива мать Анны, 20 лет стоит на очереди на получение жилья и расширение жилплощади. Ордер на квартиру разделить нельзя, так как жилье под слом. Семье полагается трехкомнатная квартира.

Комната 17 м, где живут родители с детьми, заставлена кроватями: две 2-спальные, детская люлька, кровать родителей. Еще здесь же холодильник, пенал, письменный стол с компьютером. Шкафы для одежды ставить некуда, поэтому некоторые вещи приходится держать под кроватями и в мешках. Истлевшие внутри стены не держат полки – гвозди выпадают. Отсыревший старый пол не держит краску. Обои на стенах помогла поклеить социальная служба местного храма. Они же помогали во многом другом.

Анна и Александр не пьют. Александр работает на производстве. Анна сейчас на 6 месяце беременности.

Это седьмая беременность Анны.

Одного ребенка в 2013 году Аня уже потеряла после того, как случились преждевременные роды на фоне нервного срыва: из-за того, что «в доме нет мяса, колбасы, в комнате не убрано», детей поместили в больницу. Тогда через 3 дня вернуть детей помогла местная депутат, ныне покойная. Она же помогла устроиться Александру на завод, где он работает уже 3.5 лет.

После того, как и без того полуаварийную квартиру Анны сверху заливали соседи, местные власти говорили о том, что сделают ремонт. Однако до сих пор никто не приходил даже сделать смету. Оно и понятно – дом идет на слом, какой ремонт.

Вопрос о новой квартире также никто не поднимает, хотя в прошлом году Ане сообщили, что они уже восьмые.

Семья Анны и Александра подписывала какой-то договор с Центром социального обслуживания района. Какой именно – это еще предстоит выяснить, так как документ подписывался 4 года назад. Через Центр детям предоставлялись путевки в санаторий, стиральная машина, изредка выдавалась продуктовая помощь.

Общий доход семьи невысокий.

Все, близко знающие семью, возмущены произошедшим. Вместо помощи — изъятие? — это просто шок. Хотя все отмечают, что ни мать, ни отец никогда не жаловались, никого о помощи не просили. «Спасибо, у нас все хорошо», — говорила всегда Аня.

Член родительского комитета школы, где учится старшая Люба, характеризует Анну как внимательную, обязательную мать. Деньги на школьные мероприятия Анна сдает одной из первых. Они всегда с детьми посещают школьные праздники. Дети чисто одеты, ухожены. Старшая девочка учится хорошо. Ребята в классе к ней хорошо относятся. Проблема у Любы только с английским, потому что в интернате, где Люба училась ранее, учили немецкий.

Соседи подтверждают, что Анна всегда гуляет с детьми, посещает поликлинику, делает профилактические прививки, берет продукты для младшей с фабрики-кухни. Дети очень привязаны к матери. Собрав утром всех детей, Анна возит среднюю дочь в дальнюю школу, где есть коррекционный класс.

Детей все хвалят, особо отмечая старшую девочку Любу. Она очень ответственна, заботлива со своими младшими братьями и сестрами, добра, приветлива, контактна. Люба – мамина помощница.

Все в один голос говорят, что Анна и Александр — хорошие любящие родители, что они любят детей, выполняют родительские обязанности.

Проблема – бедность, социальная незащищенность, нехватка площади и аварийность жилья.

И еще пару слов от себя.

Помимо версии о «добровольности помещения детей в детдом» теперь распространяется лживая версия и о том, что «дети не хотели возвращаться домой из детдома». Именно так представили информацию юристам из аппарата Астахова, которые, прямо скажем, легко этому верят.

Если бы мы не были в детдоме сами и не видели все своими глазами, мы бы тоже засомневались.

Анна Кисличенко

Источник: РИА Иван-Чай