21 июня, накануне 80-летия нападения нацистской Германии на нашу страну, в московском театре «Et cetera» проходила церемония вручения премии «ТЭФИ – Летопись Победы», посвящённой фильмам о Великой Отечественной войне. В качестве представителя жюри актёр Егор Бероев вышел на сцену, чтобы назвать лучшего режиссёра телевизионного фильма. Однако, всеобщее внимание привлекло не объявление имени лауреата и принесшей ему награду работы (об этом позже), а трёхминутная речь Бероева и его внешний вид.

Дело в том, что на сцену актёр вышел с жёлтой шестиконечной звездой на лацкане пиджака. Такие звёзды в нацистской Германии были обязаны носить на груди и на рукаве евреи. В кратком выступлении Бероев пояснил смысл своего поступка.

16 июня указом Мэра С. С. Собянина в Москве была введена обязательная вакцинация от коронавируса для представителей множества профессий, а 18 июня было объявлено, что не привитые от коронавируса и не болевшие им за последние полгода граждане практически не смогут посещать кафе и рестораны: для этого им потребуется отрицательный ПЦР-тест, который стоит несколько тысяч и действует три дня. Невакцинированным гражданам закрыли или запретили доступ в здания судов, органов власти, на культурные и другие массовые мероприятия. Вслед за Москвой сегрегацию граждан по признаку вакцинированности стали вводить и другие регионы.

Параллельно в СМИ и соцсетях развернулась травля непривитых: их объявили мракобесами, конспирологами, распространителями заразы, убийцами и предателями родины, якобы именно из-за них не заканчивается эпидемия, а люди погибают. Организаторов травли и её участников не остановило ни то, что по Конституции и законам Российской Федерации и по нормам международного права любое медицинское вмешательство может быть только добровольным (ниже мы скажем, откуда эти нормы возникли в законах всех цивилизованных стран), ни то, что вакцины от коронавируса ещё не исследованы до конца, а их возможные побочные эффекты не изучены, ни то, что вакцина по официальным данным защищает от тяжёлого течения болезни, но вакцинированный человек, тем не менее, может заразиться сам и заразить других, ни мнение многих эпидемиологов, согласно которому массовая вакцинация во время эпидемии приводит к появлению новых, более опасных, штаммов и новым вспышкам заболеваемости, ни даже тот очевидный факт, что подавляющее большинство непривитых людей здоровы.

В этой ситуации Егор Бероев и счёл нужным напомнить, что вакцинироваться или нет – это личное решение каждого человека, которое он вправе принимать самостоятельно, что потомки победителей фашизма обязаны не допустить сегрегации общества на «умных и глупых, людей с синдромом Дауна и без него [Егор Бероев и его жена, актриса Ксения Алфёрова, – основатели благотворительного фонда «Я есть», созданного, чтобы изменить отношение общества к детям с синдромом Дауна, аутизмом и ДЦП – IFN Россия], белых и чёрных, евреев и неевреев, привитых и непривитых. Это однажды уже было. И наши деды заплатили за то, чтобы это не повторилось, кровью!». Егор Бероев сказал, что отказ от вакцинирования не должен определять «гражданин ты или будешь находиться в резервации, можно ли тебе будет посещать учреждения и мероприятия, будешь ли ты пользоваться всеми правами и благами». «Ни одна человеческая жизнь и достоинство не могут приноситься в жертву общественному благу», – процитировал Егор Бероев Нюрнбергский кодекс – составленный в 1947 году в ходе суда над нацистскими врачами документ, который и лёг в основу юридической нормы о добровольности медицинского вмешательства. Зал Бероеву аплодировал.

Однако, практически сразу после того, как запись выступления Бероева была опубликована, актёр стал объектом резкой критики, если не сказать – травли. Как «штатные пропагандисты» принудительной вакцинации, например, журналист и «ЛГБТ»-активист Антон Красовский и журналист Сергей Минаев, так и представители еврейской общественности, например, президент Российского еврейского конгресса Юрий Каннер и глава департамента общественных связей Федерации еврейских общин России Борух Горин, обвинили Бероева в том, что он приравнял мучительную смерть миллионов евреев к запрету посещать ресторан, причём запрету, мотивированному заботой об общественном здоровье. Юрий Каннер при этом предположил, что Егор Бероев просто не знает ничего о Холокосте, и предложил организовать актёру экскурсию в Освенцим.

Но сходство между современной сегрегацией непривитых и государственным принуждением к вакцинации, с одной стороны, и нацистским террором – с другой, видит не один Егор Бероев. Ещё в марте израильтянка Вера Шарав, пережившая Холокост, дала интервью, в котором, среди прочего, сказала:

«Ребёнком выжив в царстве нацистского террора, я на всю жизнь выучила уроки о природе зла. Я знаю, какие будут последствия, если вас стигматизируют и демонизируют как распространителя заразы. Отделяющие нас законы лишили семью возможности жить нормальной жизнью, совершать самые обычные действия. Нашу собственность конфисковали, нам запретили участвовать в любых образовательных, религиозных, культурных мероприятиях. Евреям запретили путешествовать, так что нам некуда было бежать. Эти болезненные детские воспоминания дают мне почувствовать угрозу, которую представляют нынешние ограничительные распоряжения правительства».

Неужели и Вера Шарав не знает, что такое Холокост? Напротив, она знает это слишком хорошо. И в самом деле, сейчас, когда мы помним то, чем Холокост кончился – газовые камеры, расстрельные рвы, страшные медицинские опыты на детях, сравнительно малоизвестным остаётся то, с чего он начался.

Для начала евреям запретили работать в нескольких отраслях (их список регулярно расширялся). Потом – ездить в трамвае, посещать магазины и кафе, селиться в отелях. Всё ещё ничего не напоминает? А вот Вере Шарав напоминает.

«Нынешние медицинские предписания – большой шаг назад, к фашистской диктатуре и геноциду. Нас отслеживают, за нами следят, появление вакцинных паспортов создаёт двухклассовое общество апартеида, с одним привилегированным классом и вторым, который подвергают клевете и дискриминации. Звучит знакомо? Последуют ли за этим гетто и концлагеря? И как именно будут убивать людей? Стоит вам начать создавать подобные двухклассовые системы, – и вы уже не предотвратите глобального холокоста. Правительство не должно лезть в нашу личную жизнь, в наши медицинские решения. Что это? Откуда это взялось? Это началось с нацистов. Я никогда не думала, что доживу до того, чтобы вновь бояться того же самого», – говорит она.

Если бы в 1935-м году кто-то сказал, что так начинается массовый геноцид, ему бы тоже могли возразить: «Что ты, как можно сравнивать? Массовый геноцид – это когда турки убили 1,5 миллиона армян. А тут – всего лишь не дают пообедать в кафе». Сейчас мы знаем, что от первых запретов на профессию для немецких евреев в 1933-м году до начала массовых убийств в 1941-м прошло восемь лет. Целых восемь лет или всего восемь лет? Пусть каждый оценит самостоятельно.

Говоря сейчас о Холокосте, мы нередко считаем его преступлением не только чудовищным в своих масштабах, но и иррациональным. Расовый антисемитизм воспринимается (и справедливо) как абсурдная идея. Вот только в первой половине XX века учение о расовой неравноценности было частью научного взгляда на мир. Представление о том, что смешение более высокой «нордической» расы, к которой относились англо-саксонские, германские и скандинавские народы, с менее ценными славянами или представителями «средиземноморской» расы, а тем более – с африканцами или монголоидами, представляет собой угрозу для общественного здоровья, было распространено в научных кругах Германии, Англии, США и других стран.

К примеру, известный американский учёный того времени Гарри Лафлин (1880-1943) в 1924 г. в качестве научного эксперта выступал в Конгрессе, успешно пролоббировав Акт об ограничении иммиграции, устанавливавший расовые квоты для выходцев из Южной и Восточной Европы и полный запрет на иммиграцию из Азии, а в 1935 г. высоко отзывался о расовых «Нюрнбергских законах» в Германии как о научно оправданных. В 1936 г. он получил звание почётного доктора Гейдельбергского университета.

Государственный институт расовой биологии был основан в Швеции в 1922 г… Одним словом, угроза общественному здоровью, исходящая от расово-чуждых и инородных элементов, была в то время вполне респектабельной научной идеей.

Евреи считались распространителями заразы, «расовыми паразитами», а удаление их из всех сфер жизни – заботой о благе общества. По этой причине многие представители медицинской и биологической науки поддержали нацистов ещё до их прихода к власти – те были единственной партией, которая обещала в своей политике «следовать за наукой».

Снова дадим слово Вере Шарав:

«Что отличает Холокост от всех остальных массовых геноцидов – это ключевая роль медицинского истеблишмента. Каждый шаг на пути убийств вводился академическим и профессиональным медицинским истеблишментом. Врачи и престижные медицинские общества и учреждения предоставили налёт легитимности убийству младенцев, массовым убийствам мирных граждан. Первыми жертвами были немецкие младенцы и дети до трёх лет – инвалиды. Их выявляли акушерки и сообщали о них государству. Следующими жертвами стали душевно больные, а за ними – старики в домах престарелых».

Известный американский историк Роберт Джей Лифтон пишет в классической книге «Нацистские врачи: медицинские убийства и психология геноцида»:

«Но медикализированное убийство можно рассматривать и с другой точки зрения, которую, как я полагаю, недостаточно осознают: убийство как терапевтическая необходимость. Этот вид мотивации проявился в словах нацистского врача, процитированных выдающимся врачом, пережившим Холокост, д-ром Эллой Лингенс-Райнер. Показав рукой на дымящие трубы вдалеке, она спросила нацистского врача Фрица Кляйна: “Как Вы можете совместить это с клятвой [Гиппократа], которую Вы как врач приносили?” Он ответил: “Конечно, я врач и я хочу сохранить жизнь. И из уважения к человеческой жизни я готов удалить воспаленный аппендикс из больного тела. Еврей – это воспаленный аппендикс в теле человечества”».

Иными словами, согласно нацистской концепции, врач нёс ответственность за здоровье общества как единого организма, ради чего мог сделать с каждым отдельным пациентом всё, что считал нужным. Эта концепция, однако, не была изобретена нацистами. Ещё в 1920 г. два известных немецких учёных, юрист Карл Биндинг и психиатр Альфред Хохе, опубликовали книгу «О дозволенности уничтожения недостойной жизни», в которой утверждали, что государство вправе распоряжаться жизнью и здоровьем своих граждан. До них ту же мысль отстаивал австрийский автор Адольф Йост в вышедшей в 1895 г. книге «Право на смерть» – правом на смерть каждого отдельного гражданина, по мысли Йоста, обладал общественный организм, представленный государством.

Процитированное Егором Бероевым место из Нюрнбергского кодекса ровно об этом: врач в своей профессиональной деятельности должен исходить из блага пациента, а не из блага всего общества, которому он якобы вправе благо пациента принести в жертву. И, как говорит тот же Нюрнбергский кодекс,

«Абсолютно необходимым условием проведения эксперимента на человеке является добровольное согласие последнего. Это означает, что лицо, вовлекаемое в эксперимент в качестве испытуемого, должно иметь законное право давать такое согласие; иметь возможность осуществлять свободный выбор и не испытывать на себе влияние каких-либо элементов насилия, обмана, мошенничества, хитрости или других скрытых форм давления или принуждения; обладать знаниями, достаточными для того, чтобы понять суть эксперимента и принять осознанное решение».

Итак, нацисты начали с того, что, руководствуясь заботой об общественном здоровье, как её понимала часть тогдашних учёных, запретили части своих граждан ходить в магазины и кафе, пользоваться общественным транспортом. Эту часть граждан обвинили в том, что они виноваты во всех бедах общества. Через несколько лет этих людей стали подвергать принудительным медицинским экспериментам, нередко заканчивавшимся смертью испытуемого, а тех, кто для экспериментов не подходил или смог их пережить, всё равно убивали. Всё это стало возможным потому, что общество признало за государственной властью право лишать отдельных граждан их базовых прав, начиная с права ходить в магазин и заканчивая правом на жизнь. Исключительно ради блага общества и в соответствии с научными данными. А как же ещё? При этом, разумеется, тех учёных, которые с этой политикой спорили, травили, увольняли, выталкивали в эмиграцию или просто убивали.

Что же происходит сейчас? Расизма в действиях нынешних властей, действительно, нет. Однако, правительство, руководствуясь заботой об общественном здоровье, как её понимает часть нынешних учёных, запретило части своих граждан ходить в магазины и кафе, пользоваться общественным транспортом. Эту часть граждан обвинили в том, что они виноваты во всех бедах общества. При этом при помощи сегрегации и под угрозой потери работы их принуждают сделать укол экспериментальным препаратом, побочные последствия которого никем до конца не изучены. Всё это стало возможным потому, что общество признало за государственной властью право лишать отдельных граждан их базовых прав, начиная с права ходить в магазин. Исключительно ради блага общества и в соответствии с научными данными. А как же ещё? При этом, как отметила Вера Шарав,

«Сегодня споры запрещены. Врачам не позволено говорить, что вирус используется для поддержания состояния страха. С врачами и учёными, которые высказывают взгляды, бросающие вызов официальным распоряжениям, обращаются как с еретиками. Им угрожает потеря средств к существованию, их высмеивают и поливают грязью в СМИ за то, что они ставят вопрос о безопасности вакцин от КОВИД-19».

Знают ли обо всём написанном выше критики Егора Бероева? Как минимум, некоторые из них должны знать. Указание на то, что происходящее сейчас с непривитыми, разительно отличается от того, что делали нацисты с евреями в 1941-1945 годах, бьёт мимо цели. Бероев и не говорил о печах Освенцима. Но то, что нынешняя сегрегация непривитых опасно напоминает положение немецких евреев в 1933-1936 годах, Егор Бероев заметил абсолютно точно. Заметил и сказал об этом вслух, что в наши дни требует гражданского мужества.

И напоследок. Пока я работал над этой статьёй, стало известно, что кандидат медицинских наук, онколог-генетик, заведующая отделением реаниматологии Наталья Школяр написала в своём Инстаграмме пост, предупреждающий об опасности антителозависимого усиления инфекции у вакцинированных и о недостаточной изученности на данный момент применяемых вакцин от ковид-19. Доктор Школяр призвала подходить к вакцинированию с осторожностью, избегая оголтелой кампанейщины. В качестве ответа на этот пост неизвестные люди облили входную дверь в квартиру учёного каким-то вонючим веществом. Если и это не напоминает нам времена прихода фашистов к власти, то, значит, мы окончательно потеряли память.

P.S. Кстати, режиссёром, которому Бероев вручил приз за лучший телевизионный фильм, стал Алексей Федорченко, режиссёр фильма «Война Анны» о девочке-еврейке, скрывающейся от нацистов в заброшенном камине комендатуры. Но об этом люди, якобы озабоченные памятью о жертвах Холокоста, не сказали ни слова.

P.P.S. Автор этой статьи не выступает против вакцинации вообще и вакцинации от коронавируса в частности. Однако, в полном соответствии с нормами международного и российского права, автор убеждён, что вакцинация может быть только добровольной.

Источник