от редакции Русского Поля: Артур Скляров — настоящий писатель. Не от нечего делать, а потому что не писать не может. 17 мая 2021 года у себя на стене вКонтакте Артур Скляров оставил короткий пост с просьбой о помощи. Артур Скляров — инвалид-колясочник.

Когда это случилось , я стоял в море . Плавать устал , а на берег выходить не хотелось . Было жарко , и я просто стоял в море по шею , смотрел в горизонт и ковырял в носу .
Из-за Ай-Петри послышался грохот , появился здоровенный транспортный вертолёт . Вертолёт прошёл над побережьем , сделал над морем вираж и ушёл обратно на материк . Прошло несколько секунд , и в море что-то посыпалось , будто пошёл дождь . Капало в воду , капало на голову , капало и начинало тихонько шевелиться в волосах . Я поскрёб репу , осмотрелся , и меня кондратий хватил — это был дождь из божьих коровок.

Миллионы божьих коровок . Маленькие , красные и жёлтые , они как-то безвольно сыпались с неба и пытались прийти в себя только уже в воде . Повезло тем , кто свалился на пляж или мне на голову , а остальные беспомощно барахтались , пытаясь взлететь с воды , но у них это плохо получалось .
Наверное , какой-то колхоз заказал божьих коровок , наверное , тля одолела . Наверху , у подножья горы , были колхозные виноградники и большие сады , мы с пацанами иногда лазили туда воровать абрикосы .
Вообще-то божьи коровки не должны бы зависеть от вертолёта , они вообще-то сами летают . Но то ли они задохнулись в ящиках , то ли перепугались от грохоту , то ли их чем-то опрыскали от излишней самостоятельности во время спецзадания , но в себя они приходили только в воде , и часто это было уже поздно . Было видно , что миллионы просто утонут , захлебнутся и станут подарком для ставриды .
То ли лётчик был бухой , это было обычное дело , то ли лётчик был неопытный дятел и не учёл направление ветра , то ли лётчик был просто обычный советский человек , которому всё было похрену , как и всем советским людям , но он сбросил оробевших коровок в море и ушёл , и теперь они беспомощно копошатся у меня в волосах . Я огляделся . Надо было что-то делать .
Это был большой бесплатный городской пляж , прибежище небогатых семей . Рядом , за пирсами , были платные пляжи . Это было почти то же самое , только почище , и за лежаки надо было платить небольшую денежку , но зато они были там не в дефиците , как на бесплатных пляжах , где надо было появиться не позже 6 утра , чтобы был шанс греть пузо в комфорте , а не отлёживать бока на камнях . На этих пляжах , понятное дело , был весь Советский Союз , и очень много детей — в Крым многие ездили только ради детей , отогреться после зимних простуд .
Этого парня я заметил давно , его было трудно не заметить , он бросался в глаза . Мы с ним были примерно ровесники , нам было лет по 11 . Мы были уже солидные взрослые мужчины . В таком почтенном возрасте уже впадлу барахтаться с надувным кругом . Я плавал как рыба , ловил на глубине здоровенных крабов , ходил на дальняк резвиться с дельфинами , а он тёрся со своим порфозным оранжевым кругом на мелководье среди малышни , воды явно боялся , плавать явно не умел и учиться явно не собирался . В общем чмо болотное . Позорник .
Я всячески перед ним выдрючивался . И так нырну , и сяк нырну , и с пирса прыгну , и краба достану . Я постоянно чувствовал его восхищённо- завистливый взгляд , и часто специально для него исполнял .
Это так и называлось — «исполнять» . Надо было зайти в воду с равнодушно-скучающим видом , сразу нырнуть , проплыть под водой до запрещающих знаков , там с шумом вынырнуть , и пойти шикарным размашистым кроллем за буи , за буруны катеров , в открытое море , к дельфинам . И когда я исполнял , я тоже всегда чувствовал затылком взгляд этого пацана с позорным резиновым кругом . И весь пляж с ужасом смотрел на тебя , и начинался кипеш , и спасатели начинали орать в матюгальник громко и злобно . Но , правда , быстро замолкали , увидев в бинокль мою выгоревшую репу цвета соломы — они понимали , что это местный , у приезжих волосы так выгорать не успевают , а на местных запреты не распространяются . Местный утонет — хрен с ним , это его проблемы , а приезжий утонет — это шкандалъ и до свидания премия .
Правда , возвращаться надо было технично , чтобы не получить от спасателей в ухо . Надо было нырнуть у буёв , вынырнуть под пирсом и затеряться там среди местной братвы . Братва одобрительно хлопала тебя по спине и говорила — малацца , нормально исполнил .
Я глумился так перед этим парнем уже с неделю . Я будто бы случайно был постоянно в поле его зрения и всячески выдрючивался . Когда мы случайно встречались глазами , я всегда видел на его лице одну и ту же смущённую улыбку , улыбку виновато-беспомощную . И от того мне становилось ещё победнее , я ещё больше выдрючивался . Я взрослый мужчина , я человек-дельфин , а ты трусливое чмо , трёшься со своим позорным кругом среди малышни . Дети жестоки , а избыток здоровья окончательно делает из тебя дебила .
Когда начался дождь из божьих коровок , я впервые увидел его не в воде . Так он постоянно ошивался в прибрежном прибое , сидел в воде как лягушка , а тут встал и решительно пошёл к своим родителям . И тут меня хватил второй кондрат , и тут я всё понял и про этот резиновый круг , и про мелководье , и про эту беспомощную улыбку , и про этот завистливый взгляд . И ещё я понял , что я дебил и скотина .
Парень был без руки . У него не было левой руки изрядно выше локтя , но он так ловко прятал её под водой , что я этого не замечал . И наверное , мало кто замечал , потому что братва под пирсом тоже хихикала и показывала пальцем на его оранжевый круг .
Парень подошёл к родителям , что-то им тихо сказал . Они вскочили как по команде , он выдернул из под них лежаки вместе с полотенцами , очень ловко взял их одной рукой , положил в воду и толкнул в мою сторону —
— На . Собирай .
И началась спасательная операция . На пляже были дети со всего Союза , не все говорили по-русски , а кто-то так говорил по-русски , что лучше бы не говорить , но все всё быстро поняли и всё делали молниеносно и слаженно . Наверное , тогда я стал имперцем .
Поднялся ураган . Все дети рванули к родителям и стали рвать из-под них дефицитные лежаки . Там , где не помогали уговоры , сопли и слёзы , там помогал детский визг . Пацаны собирали коровок в море на лежаки , полные лежаки толкали к берегу , девочки принимали груз , растаскивали коровок по камням сушиться , проводили реанимацию , пустые лежаки отправляли обратно в море , там уже ждали пацаны с полными горстями и головами . Когда коровки обсыхали и улетали , опять был слышен визг , но победный .
Трудились весь день . Координировал всё однорукий . На кипеш прибежали дети и с закрытых пансионатовских пляжей , и с фильдеперсового пляжа ВТО — Всесоюзного Театрального Общества , и даже из туберкулёзного санатория . Однорукий расставлял всех по местам и следил за порядком .
Взрослые из моря исчезли . Они загасились , затихли . Кто-то помогал , но в основном старались не мешать — рабочей силы было достаточно , море кипело . Одна тётенька , правда , полезла купаться . Она зашла в море и стала разводить вокруг себя воду руками , всем своим видом показывая , что ей насрать на божьих коровок , но какая-то девочка метнулась к ней с быстротой молнии и так вцепилась зубами в её жирный курдюк , что тётенька орала сочным шаляпинским басом как те пароходики , которые ходят из Ялты в Гурзуф . Девка висела на тётке как злобная такса , вцепившись зубами чуть выше жопы , а тётка орала от боли , и никто не пришёл к ней на помощь .
Больше таких дураков не нашлось .
До конца этого заезда на побережье царило пиратское братство . Когда приходили на пляж , уходили часы , чтобы со всеми перездороваться . Всем было пофигу , местный ты или приезжий , татарин или эстонец , узбек или москвич , сын Моргунова или сантехника . Все были братья и сёстры , на всех был один общий подвиг . Всех божьих коровок , конечно , не спасли , миллионы утонули и плавали несколько дней памятником человеческой бесчеловечности , их подбирали чайки и плевались потом , но миллионы спасли , и это придавало великий смысл нашим маленьким жизням .
У однорукого отобрали его позорный оранжевый круг и катали всем колхозом на надувном матрасе . Его буксировали сзади несколько человек , а несколько плыли по краям и охраняли . Однорукий лежал на пузе , опустив руки в воду , и делал вид , что гребёт , на лице его была привычная смущённо-беспомощная улыбка . Родители плакали .
Уезжать однорукому было нелегко . Нелегко было не ему , а родителям . Если они не выкинули все наши подарки , то уезжали они гружёные как муравьи , сгибаясь под тяжестью бесконечных рапан , чучел крабов , и даже великой святыни — старшие пацаны подарили ему здоровенный череп катрана .

Источник