Источник: https://www.facebook.com/100010995425807/posts/912814419095064/

…В настоящей христианской традиции всегда считалось, что верующий должен принимать целиком все Писание (Библию) и все Священное Предание — то есть каноны, богослужебные и молитвенные тексты, творения святых. Нельзя что-то принимать, а что-то отвергать. Если встречаются противоречия — действительные или мнимые, — христианин должен считать, что обе позиции возможны, пока одна из них не осуждена Церковью, которая есть голос Бога в мире. Да, некоторые слова и деяния древних святых относились только к историческому контексту их жизни. Но все, что касается веры, нравственных норм, общественного идеала — вечно. Даже если кому-то очень неудобно исполнять различные требования, а кто-то просто боится не понравиться власть имущим, раскрученным «авторитетам» или любящей погрешить публике.
И вечные для христианина истины свидетельствуют, что свобода отнюдь не всегда хороша. Более того, реализация права грешить не делает человека по-настоящему свободным. Господь Иисус ясно говорит, что вне истины, которую Он отождествляет с Собой, настоящей свободы быть не может — наоборот, там царствует рабство. «Познаете истину, — говорит Он, — и истина сделает вас свободными. Ему отвечали: мы семя Авраамово и не были рабами никому никогда; как же Ты говоришь: сделаетесь свободными? Иисус отвечал им: истинно, истинно говорю вам: всякий, делающий грех, есть раб греха. <…> Если Сын освободит вас, то истинно свободны будете» (Ин. 8, 32-34,36). Апостол Павел прямо осуждает «свободу» наоборот, оборачивающуюся порабощением: «Когда вы были рабами греха, тогда были свободны от праведности» (Рим. 6, 20). Он же пишет, что свобода может быть использована для греха, и предупреждает от такого использования: «К свободе призваны вы, братия, только бы свобода ваша не была поводом к угождению плоти, но любовью служите друг другу» (Гал. 5, 13). Апостол Петр обличает древних лжеучителей: «Произнося надутое пустословие, они уловляют в плотские похоти и разврат тех, которые едва отстали от находящихся в заблуждении. Обещают им свободу, будучи сами рабы тления; ибо, кто кем побежден, тот тому и раб» (2 Пет. 2, 18-19). Итак, мы видим, что Новый Завет весьма далек от идеализации свободы. Это учение некоторые современные богословы стараются «не замечать». На плакатах и в заголовках стало привычным употреблять слова апостола Павла «где Дух Господень, там свобода» (2 Кор. 3, 17) — при этом, правда, люди не задумываются об обратном значении этих слов: где нет Духа Господня, там и свободы нет.
В Основах социальной концепции Русской Православной Церкви, принятых всем ее епископатом в 2000 году, говорится: «Утверждение юридического принципа свободы совести свидетельствует об утрате обществом религиозных целей и ценностей, о массовой апостасии и фактической индифферентности к делу Церкви и к победе над грехом». Да, в том же документе утверждается, что в «безрелигиозном мире» этот принцип позволяет Церкви сохранять независимость и иметь должный легальный статус. Но все-таки торжество свободы совести над обществом, некогда объединенным истинной верой и единомыслием (кстати, это богословский термин, употребляемый в богослужении), — не может не восприниматься настоящими христианами с некоторым прискорбием. <…>
Когда Адам впервые выбрал грех — он очень скоро огорчился, увидев, как был неправ. «Познание» добра и зла не принесло ему ни радости, ни нового «качества жизни». Вообще свобода выбора, данная нам Богом, является не поводом для гордости или беззаботности, а бременем. Мы созданы по образу Творца, и значит, обладаем свободой — ведь свободен и Бог. Впрочем, даже Он, сотворив мир, не может перестать быть Творцом. А став человеком во Христе, не может «расчеловечиться».
Наша свобода предполагает и нашу ответственность — а это бремя великое. Промысл Бога не означает, что Он программирует нас или принимает за нас решения. Он, находясь над временем, одинаково видит и прошлое, и настоящее, и будущее — а потому знает все, что произойдет с нами. Но это предзнание — а не «предопределение» в вульгарном понимании этого слова. <…> Кстати, не случайно окончательный суд над каждым из нас будет произнесен только после завершения истории. Ведь семена, посеянными нами — хоть в семье, хоть в культуре — могут взойти через десятилетия, а то и через века. И создать повод для нашей ответственности. <…>
И вот тут мы подступаем к вопросам, которые не очень любит задавать себе схематическое, «шаблонное» богословие — и в которых его переиграли исторические недруги христианства. Нельзя воспринимать учение о личной свободе и личной ответственности примитивно: вот я, one person under God — и сам отвечаю за все свои решения, и сам несу перед Богом всю ответственность (если верю в Него, конечно). <…>
Абсолютная свобода — миф. Да, он нравится иным философам и богословам — ведь схематически мыслить проще. Но вот в аскетической и пастырской традиции Церкви, которая была знакома с людьми, ангелами, бесами — а не только с отвлеченными представлениями, — степень реальной человеческой свободы хорошо понималась.
Святой Макарий Великий пишет, что «злой начальник» — диавол — облек грехом душу иных людей, «всю ее осквернил и всю пленил в царство свое, что ни помышлений, ни разума, ни плоти, и наконец, ни единого ее состава не оставил от своей власти свободным». У преподобного аввы Дорофея читаем: «Действует на нас диавол, влагая свои помыслы, обольщая мечтаниями, возбуждая помыслами и мечтаниями греховные ощущения, волнуя и разгорячая кровь, поглощая этими волнами и попаляя этим пламенем весь здравый смысл человека и всю силу его воли. Действия всех страстей соединены с движением разнообразным крови; где движение крови, там непременно действие страсти, там непременно действие бесов. <…> Лукавые помыслы и мечтания так тонко и хитро действуют в душе, что ей представляются они как бы рождающимися в ней самой, а отнюдь не действием чуждого ей злого духа». <…>
При этом многие святые, конечно же, говорят о Богом данной свободе человека. Но границы ее в наличествующей жизни оцениваются очень трезво. И примеров именно такого, здравого отношения к свободе в Священном Предании — больше, чем философических представлений о ее якобы незыблемости и ненарушимости даже для Бога.